Азовская конюшня

На протяжении уже многих лет в социальных сетях, по телевидению и в газетах Азовская конюшня взывает о помощи у неравнодушных граждан, рассказывая о трагедии, развернувшейся на территории бывшей конно-спортивной школы.
- лошадям нечего есть, поголовье стремительно сократилось всего за несколько лет, часть табуна пришлось продать, чтобы прокормить остальных, - вздыхает Людмила Шеховцова, бывший директор конно-спортивной школы, а ныне единственная хозяйка лошадей. В девяностые годы левады и пастбища были незаконно застроены жилыми домами и дачами, администрация отказала в помощи, и школа прекратила свое существование. Работники быстро разбежались, поскольку перестала выплачиваться зарплата. А ведь здесь планировался уникальный реабилитационный центр для детей-инвалидов…
О серебре донских степей
На протяжении нескольких лет не утихают споры вокруг азовских лошадей. Когда стало ясно, что конно-спортивную школу не спасти, а финансирования нет и не предвидится, сначала часть лошадей, а потом и весь табун пришлось выставить на продажу. Вот тут-то и закипели страсти среди конников. Удивиться и правда было чему – не заезженные, не имеющие родословной, уже взрослые лошади восьми-десяти лет продавались за восемьдесят-девяносто тысяч, в то время как заезженные по всем правилам чистокровные двух-трехлетки отдаются за сорок-пятьдесят.
- все дело в уникальном серебристом гене, - поясняет Шеховцова, - это - нонсенс для России, поскольку аналог серебристых верховых лошадей (не пони) имеется только в северной Америке (лошади скалистых гор).
В отечественном коневодстве масть, которую дает серебристый ген, вообще не имеет квалификации. Таких лошадей ошибочно считают игреневыми, хотя налицо многие несоответствия для классического определения игреневой масти - например, темные ноги в мраморных разводах.
Неизвестно, как образовался этот ген в наших степях. Впервые такие лошади были замечены в одном из табунов Приазовья (устье Дона). Почти половина из них были явными серебристыми – с шоколадным корпусом и светлой или белоснежной гривой и хвостом. В середине девяностых произошла трагедия – эти уникальнейшие животные были полностью уничтожены ради продажи на мясо. Немногим удалось избежать гибели, одной из таких лошадей стала Горгона, которая жива и по сей день, являясь старожилом азовской конюшни. Половина нынешнего табуна – ее потомки.
Чтобы доказать свою правоту, Людмила Васильевна обратилась в Калифорнийский Ветеринарный Университет с просьбой провести анализ ДНК.
- Ответ пришел через месяц, - рассказывает Шеховцова, - шесть лошадей из табуна действительно являются носителями серебристого гена. А значит, при грамотной селекции возможно восстановить популяцию уникальных степных лошадей.

Но даже заключение калифорнийских экспертов не меняет мнения любителей лошадей.
- нужно понимать, что серебристый ген влияет исключительно на масть и ни на какие больше качества лошади, - поясняет Ксения, конник со стажем, - испокон веков в селекции упор делался не на масть, а на крепкие суставы, хорошие движения, характер, в конце концов. Так что в данном случае такая цена непомерно высока.

О бедных лошадках замолвите слово
Когда несколько лет назад стало понятно, что, несмотря на судебные разбирательства, школу не спасти, Шеховцова обратилась к общественности. Многие люди откликнулись, помогая финансово и рабочей силой – стараниями волонтеров закупаются корма, делаются прививки, укрепляются хозяйственные постройки. И тем не менее состояние бывшей конно-спортивной школы весьма плачевное – отдельных денников нет, в помещениях недостаточно света, везде сырость, грязь, теснота.
- нас лишили возможности зарабатывать, когда застроили наши пастбища и левады, - вздыхает Людмила Васильевна.
- не совсем так, - опровергает данные слова одна из девушек-волонтеров, в силу объективных причин пожелавшая остаться анонимом, - выход из ситуации есть всегда. Можно было бы облагородить оставшийся кусок земли и там начать занятия, можно было бы выходить с лошадьми в прокат в город… это распространенная практика многих конюшен. Но хозяйка и думать не хочет о подобном, не разрешает даже заездить коней, при этом свой запрет ничем не аргументируя. Понимаете, Людмила Васильевна, безусловно, безумно любит своих животных. Но такая любовь не столько лечит, сколько калечит – в других конюшнях этим лошадям было бы значительно лучше, но из-за своей привязанности она не может с ними расстаться. Потому и выставила их на продажу за немыслимые деньги. Кроме того, даже за такие суммы покупатели очень часто в последний момент получают отказ. Особенно неудобно было перед петербуржскими покупателями – люди приехали за несколько тысяч километров, арендовали коневозку, чтобы по прибытии на место услышать: «Извините, я не могу ее Вам продать, я так ей обещала». Был страшный скандал. Как видите, воз и ныне там – уже имеющихся лошадей нечем кормить, а тут еще два жеребенка родились, и как их продавать будут, ума не приложу. Знаете, если бы в нашей стране был адекватно действующий закон о защите прав животных и условиях содержания, животных давно бы уже конфисковали, - девушка горько вздыхает.

Мы не оставим города свои
- нам отступать некуда, - утверждает Людмила Васильевна, - будем биться за оставшуюся землю до конца.
По правде сказать, варианты отступлений были – и от администрации города, и от частных лиц. Но все они по разным причинам не подходили: в одном месте слишком тесно, в другом нет коммуникаций, в третьем света, в четвертом…
Лошади все так же живут в тесном сарае, гуляют на клочке земли, каждую зиму рискуя не пережить морозы или погибнуть от голода. Люди все так же ругаются между собой за участок, кадастровая стоимость которой оценивается в двадцать два миллиона. Я не берусь судить, какая из сторон права, но мне грустно оттого, что человек в очередной раз вмешал в свои нечестные замысловатые игры безответных и безропотных существ. Лошадям совсем нет дела до страстей, разгоревшихся вокруг их маленького пристанища. Лошадям хочется кушать досыта, а еще – чтобы ноги не утопали в мокрой вонючей жиже, чтобы можно было вдоволь побегать, чтобы под ногами была зеленая луговая трава или крепкий, упругий грунт, а не сбитая пыль. И кто знает, сколько еще продержится этот табун, словно небольшой островок в океане человеческого эгоизма и равнодушия.