Как мыши Лужка хоронили

Ночная ваза российской политики разбилась. Её пользователь Юрий Михайлович Лужков по неосторожности или умышленно сдвинул её, и она превратилась в фаянсовые осколки. Стабильность, на которую уповали в Кремле, кончилась, начался острый политический процесс.

Лужков вмешался в конфликт по поводу Химкинского леса, где неявно схлестнулись две точки зрения: Путина и Медведева. И в этом неявном зашифрованном конфликте выбрал Путина, отвергнув Медведева, что похоронило миф о двух лидерах-братьях, сшитых из одной кожи.

Поступок Лужкова поставил под сомнение весомость и значительность президента Медведева, укрепил у элиты представление, что эта фигура временная и непродолжительная, как рекламная пауза. Ответный удар Медведева по Лужкову последовал незамедлительно. Стараниями пресс-секретаря президента Тимаковой была организована телевизионная атака на мэра-вольнодумца. Это не были залпы гранатомётов, удары танков по мэрии. Из кинескопов НТВ вырвались комья слизи и обрызгали мэра перламутровыми зловонными каплями. С этого момента началась стремительная хаотизация российской политической жизни.

Стратегические намерения Тимаковой и её властного суверена сводятся к тому, чтобы, устраняя мэра Лужкова, внести раскол в правящую партию "Единая Россия". Московская организация, верная своему лидеру, уже готова выйти из состава федеральной организации. Если это произойдёт, из "Единой России" начнут вываливаться региональные составляющие, и в течение нескольких месяцев от партии останется груда несвежих носков, забытых партийцами при их бегстве из центра на периферию.

Исчезновение партии "Единая Россия" делает премьер-министра Путина политически беззащитным, лишает его мощного инструмента победы на предстоящих президентских выборах, а также инструмента воздействия на своего брата и единомышленника президента Медведева, держа его под угрозой импичмента.

Есть несколько вариантов поведения мэра Лужкова в этих условиях. Первое: Путин и Медведев по-братски договариваются и отпускают Лужкова на свободу, предоставляя ему весь набор гарантий, сохраняя за ним его несметные состояния, позволяя ему безбедно перекочевать из Москвы в окрестности Лондона, где ожидает его безбедная комфортная старость.

Второй вариант: Лужков не смиряется и показывает свои вставные, но очень острые легированные клыки. Являясь центром гигантской, во многом загадочной политической и экономической машины, именуемой Москвой, он в состоянии лёгким нажатием пальца привести в движение разрушительные механизмы, скрытые в этой машине.

Что бы мы сказали, если бы вдруг увидели на улицах Москвы огромный кортеж джипов, в которых восседают все московские воры в законе в сопровождении своей многотысячной военизированной охраны? Или вдруг со всех московских рынков чёрные, как вар, начнут вываливаться толпы кавказских диаспор и несметными толпами под зелёными знамёнами или без них двинутся по московским проспектам, заливая их раскалённой лавой? Или десяток тяжелогрузных фур вдруг вклиниваются в движение основных московских магистралей, перегораживая их, и вся Москва вплоть до самых укромных переулков превращается в необъятную непреодолимую пробку, наполненную ненавистью, тоской и стоном разгневанных москвичей.

А если московские службы в одночасье перестанут вывозить из города мусор и отходы, во что превратятся элитные кварталы? Зловонная гора отходов, пищевых упаковок, как Гималаи, накроет собой сверкающие банки и отели. А если кладбища и крематории откажутся принимать покойников, и ночная Москва, такая элегантная и мистическая, озарённая таинственными свечениями, окажется уставленной непогребенными гробами, и перед ресторанами и ночными клубами выстроятся траурные процессии родственников?

А если стараниями московских хозяйственников будут отключены свет, горячая и холодная вода, телефонная связь, все средства коммуникации, и Кремль у нас на глазах начнёт покрываться инеем? Стоит только обнести его сверкающей спиралью Бруно, и Кремль станет походить на Дом Советов в октябре девяносто третьего года.

Сама эта апокалиптическая картина должна остановить неосторожных тимаковцев и заставить их пойти на примирение с мэром. И тогда тот, заручившись гарантиями, начнёт передавать своему преемнику московские дела, обходя с бегунком все этажи Вечного города, передавая новому мэру неведомые москвичам тайные хранилища золота, продовольствия, боеприпасов, знакомя его с таинственными субъектами, реально управляющими Третьим Римом, и замыкая на него все связи, от гангстеров до геев.

И тогда мы станем свидетелями грандиозных политических похорон. Тело Лужкова окажется перемещенным внутрь величественного кургана, подобного тем скифским, что ещё остались в южных степях России. В этот курган, насыпанный на Поклонной горе, уложат недвижное тело великого правителя и, согласно древним понятиям, которым не чужд был покойник, в этот курган рядом с его хладным телом положат его любимцев: его коней, кошек, наложниц.

По левую руку недвижный, с открытыми глазами ляжет Ресин. По правую руку, закованный в медные латы, ляжет скульптор Церетели. В головах разместится Иосиф Кобзон и ещё некоторое время из кургана будет раздаваться его сладкозвучное пение.

Множество московских персонажей: художников, политиков, актеров, кликуш, жонглёров, священников, раввинов, бомжей,— уляжется в этот курган на дальних или ближних подступах к великому князю. В самом сокровенном интимном месте, там, куда в египетских пирамидах помещается мумифицированная кошка, будет размещён бессменный пресс-секретарь Цой.

В день похорон эскадрилья самолётов станет разгонять над курганом тучи.

Вдова покойного, не пожелавшая в силу своего жизнелюбия лечь рядом с любимым мужем в курган, поставит на вершине горы раритетный автомобиль, на котором совсем недавно оба, счастливые и благодушные, совершали круиз по древним замкам Европы.

Первыми, кто придёт почтить память усопшего, будет президент Медведев со своей милой супругой Светланой. Они положат на вершину кургана цветок белой лилии — символ непорочности и целомудрия. И все вспомнят, как мэр Лужков любил во время больших православных праздников ходить вокруг храма Христа Спасителя в сопровождении загадочных персонажей с потухшими свечами, вымаливая у Господа благодать.

Во время печальной тризны незаметно для многих все возведённые Церетели памятники соберутся в одно место и, печально громыхая кусками плохо отчеканенной меди, покинут Москву и отправятся добровольно сдавать себя в пункты приёма цветных металлов.

Александр Проханов