ГЕОПОЛИТИКА ЕВРО

Официальный курс доллара США, по мнению финансовых экспертов, скорее всего, продолжится, а евро, соответственно, будет расти. Планируемое открытие в конце марта этого года Иранской нефтяной биржи с расчетами в евро станет концом монополии доллара на глобальном нефтяном рынке. Проще говоря, это означает, что все это движется к очень существенному сокращению важности доллара как международной резервной валюты, а значит, к усилению роли евро.

Поведение евро заставляет внимательнее присмотреться к этой валюте, с которой было связано так много ожиданий и которая может принести сейчас ее владельцам важнейшие политические дивиденды.
Чтобы яснее понять, что происходит с евро, и корректно спрогнозировать, что с ним будет происходить, стоит вернуться к основам и вспомнить о тех метаморфозах, которые происходят с деньгами в современной экономике.
Деньги — это инструмент обмена. В этом их универсальная функция — ведь обмен распространяется на всех, независимо от гражданства. А национальная валюта – это явление локальное, и отражает систему экономики данного конкретного государства. Диалектика между этими двумя ролями денег составляет нерв современных мировых финансов — это главное противоречие эпохи глобализации.
Доллар в такой ситуации перерастает национальную валюту и превращается в мировую резервную валюту, то есть становится деньгами в чистом виде — в их универсальной функции.
Но, будучи вместе с тем национальной валютой конкретной страны — США, он вместе с тем есть выражение и показатель американской экономики. Ответ лежит только в полной и окончательной глобализации: США перерастают уровень национального государства и становятся ядром Соединенных Штатов Мира с Мировым Правительством. Мировой Банк уже существует, Международный Валютный Фонд — также. Логика развития постиндустриального общества неумолимо приводит к этому — «единый мир», «единые деньги», «единая политическая система» (демократия), «единое экономическое устройство» (либерализм рынок). В такой картине все обратимо: единая валюта представляет единое государство, единая политическая система гарантирует единое экономическое устройство и наоборот.
Но в процессе глобализации появилось явление, которое несколько выпадает из этой логики — европейская валюта, евро.
Переход стран Евросоюза на евро знаменовал собой амбициозный план иного сценария глобализации, и даже шире — иной сценарий развития мировой истории. На магистральном пути долларовой глобализации и сопутствующей американизации европейцы поставили очень серьезную ловушку. Они объявили Европу с ее процветающей модернизированной экономикой особой зоной, которая не ограничена рамками национального государства (с его неизбежными экономическими лимитами), но и не интегрируется напрямую в «единый мир» с очевидной американской гегемонией. Тем самым они бросили вызов не только доллару, но и «американскому мессианству», однополярному миру и «мировому правительству» (ведь только через отождествление своих национальных интересов с глобальными США способны решить противоречие между планетарным масштабом своей экономической и политической экспансии и границами национальной экономики).
Евро предлагало себя в будущем как альтернативная версия «мировой резервной валюты», но это подразумевало универсализацию иной социально-политической модели — не ультралиберальной, как в случае США, а скорее — умеренной социал-демократии и кейнсианства в классическом европейском духе. Если бы этот вариант по какому-то стечению обстоятельств не реализовался, то пример евро и в этом случае стал бы приглашением к другим региональным интеграционным структурам идти тем же путем — к эмиссии стойкой региональной валюты, выражающей собой не национальную экономику, но общий знаменатель большого числа соседних государств, объединенных географией, цивилизацией, уровнем экономического развития и историческими интересами — одним словом, «общей судьбой». Это напрямую касается тихоокеанской зоны, постсоветского пространства, арабского мира, Латинской Америки.
В такой ситуации баланс валютных торгов евро к доллару, по сути, есть захватывающий спектакль конкуренции двух альтернативных проектов глобализации — а значит, в них дана краткая формула борьбы за будущее. Доллар падает — перевес у многополярного мира, евро слабеет — позиции американской гегемонии крепнут.
Конечно, эта схема описывает процессы в самом грубом приближении. Евро и доллар тесно переплетены между собой, как существенно интегрированы европейская и американская экономические системы. Тактически евро и доллар взаимодополняют друг друга и позволяют в определенных случаях избегать надвигающихся кризисов, связанных с бурным ростом и перегревом финансовых рынков. Подобно тому, как страшно перегретый в области высоких технологий американский фондовый рынок в 2001 году был спасен от неизбежного, казалось бы, краха перемещением многих триллионов ценных бумаг на гораздо более понятный и конкретный рынок недвижимости (отсюда, кстати, все звездные цены на жилье по всей планете), так и евро, опирающееся на устойчивую и надежную модель европейской экономики, всегда готово взять на себя груз от геополитических авантюр доллара, послушно следующего за перипетиями американского империализма: успех в Ираке — доллар укрепляется, неудачи — слабеет.
Но после референдума о европейской конституции во Франции диалектика доллар-евро перешла в новую фазу. Французы, главный оплот евроконтинентализма и по сути антиамериканского конкурентного европеизма, сорвали тот проект, который изо всех сил продавливали США. Это означает, что был нарушен некий важнейший пункт в атлантическом партнерстве — пункт о том, что конкуренция между Старым и Новым Светом не должна выходить за определенные рамки. Она вышла за эти рамки, что тут же проявилось в обострении противоречий между евро и долларом. На первый план выступило то, в чем эти две валюты являются антагонистическими, противоположными друг другу по их глобальной функции. От двусмысленности соперничества спор валют перешел к откровенности вражды.
Конечно, от вежливого отказа французов евро страдает автоматически: процесс европейской интеграции под угрозой срыва, и одного этого достаточно, чтобы ослабить позицию европейской валюты. Но это только поверхностный аспект. Франция вместе с Германией являются главными донорами всего ЕС, их экономической основой. Но в отличие от Германии, политически пришибленной американцами после второй мировой войны, Франция гораздо свободнее политически и способна открыто выражать то, о чем немцы не смеют и заикнуться. Отказавшись от навязанной американцами конституции, французы не отвернулись от Европы, но отвергли евроатлантизм. Теперь на повестке дня строительство «иной Европы», евроконтинентальной, франко-германской. И эта «иная Европа» не спешит видеть в своем составе ни проатлантистскую Анкару, ни нищих и бесполезных русофобов из числа «оранжевых» республик СНГ. Франция косвенно заявила новый курс на укрепление европейской идентичности, как самостоятельной и суверенной геополитической реальности. А значит, евро не просто близится к закату, но, напротив, только входит в свое подлинное историческое качество.
Ведь «иная Европа», континентальная Европа, будет конкретно строиться вокруг европейской экономики — вокруг франко-германской экономики, немыслимой без евразийских ресурсов и прямого доступа к арабской нефти.
Такая континентальная Европа по определению будет симпатизировать исламскому миру и России. И операционной средой такой Европы станет автономная и могучая европейская валюта — евро.