Россия и Китай: между соседями-гигантами появляются линии разлома

Сельскохозяйственные рабочие-иммигранты заполнят вакуум, но напряженность растет. Противостояние из-за трубопровода. Мэн Дани строит теплицу

В 2000 году, когда Владимир Ширяев купил Аяцкое, почти обанкротившуюся ферму на Урале, он думал о том, как ему хотя бы собрать урожай. Большинство местных работников были либо слишком стары, либо слишком пьяны, чтобы работать.

Он искал спасения у группы китайских рабочих во главе с женщиной из Внутренней Монголии, которую звали Мэн Дани. Он сдал им в аренду около 50 акров, и через несколько месяцев они выращивали помидоры и капусту на земле, которую не обрабатывали много лет.

Ширяев в восторге от своих новых трудолюбивых арендаторов. "Они предприняли действительно серьезную операцию, приехав сюда, – говорит он. – Я очень надеюсь, что они вдохновят местных жителей работать лучше". Региональные власти находятся под столь сильным впечатлением, что планируют передать миллионы акров давно не обрабатываемых полей китайским крестьянам вроде Мэн.

Но для многих местных жителей этой российской глубинки идея оказалась неоднозначной. "Эти фермеры – десант, – говорит Игорь Вягинский, коротко стриженный местный активист Движения против нелегальной иммиграции, любящий военную терминологию. – Они завоюют плацдарм и распространятся. Мы можем положить конец потере своей территории".

Спор вокруг Аяцкого характерен для напряженности, лежащей в центре российско-китайских отношений. России трудно смириться с появлением новой глобальной державы непосредственно у своего порога, а многие россияне боятся, что их подавит динамичный и более многолюдный сосед. Но на практике, особенно в малонаселенной сельской местности России, китайская рабочая сила помогает предотвратить экономическое разрушение.

Внешнему миру кажется, что Россия и Китай близки как никогда. В октябре 2004 года Москва отдала южному соседу территорию, чтобы урегулировать давний пограничный конфликт, который в конце 1960-х годов спровоцировал войну. Годом позже две страны провели первые в своей истории совместные военные учения. Китай ежегодно покупает у России оружие примерно на 1 млрд долларов и является крупнейшим клиентом российской военной промышленности. В целом торговля между двумя странами в прошлом году оценивалась в 29 млрд долларов, то есть выросла на 37% по сравнению с 2004 годом.

Одновременно, прочесывая мир в поисках энергоносителей для своей переживающей бум экономики, Китай все чаще обращает взгляд на обильные российские резервы нефти и газа. На прошлой неделе кремлевская нефтяная компания, контролируемая государством "Роснефть", пообещала почти удвоить экспорт нефти в Китай и заявила, что объединяется с China National Petroleum Corp. для строительства нефтеперерабатывающего завода и эксплуатации бензоколонок в Китае.

Но попытки Китая укрепить экономические связи с Россией постоянно натыкаются на заслоны. Только одной китайской государственной энергетической компании пока удалось получить долю в российском нефтяном месторождении и лишь после того, как она согласилась уступить контрольный пакет "Роснефти". Несмотря на многолетние попытки, Китаю не удалось получить доступ к планируемому трубопроводу, доставляющему сибирскую нефть к Тихому океану. Россия, обеспокоенная возможностью попасть в зависимость от одного покупателя, отказалась от обещаний построить ветку, связывающую трубопровод с северным Китаем, дав понять, что ему предстоят железнодорожные поставки, которые гораздо дороже и менее надежны.

Даже когда китайцы пытаются инвестировать в менее деликатные, чем энергия, сектора, отношения могут быть неровными. В Петербурге, втором крупнейшем городе России, проводится кампания с цель заблокировать строительство недвижимости стоимостью 1,3 млрд долларов пятью китайскими государственными компаниями. Опасение: проект площадью 553,5 акров, включающий в себя жилье, школы, больницы, места отдыха и магазины станет анклавом нелегальных иммигрантов наподобие "Чайна-тауна".

Множество препятствий

В Благовещенске, городе на российско-китайской границе, попытки наладить торговлю потерпели неудачу. Спустя 11 лет после подписания Москвой соглашения о строительстве моста через Амур множество бюрократических рогаток до сих пор мешают строительству, несмотря на просьбы Пекина ускорить процесс.

За двусмысленностью стоит страх, что, как только откроются шлюзы, Россию наводнят китайские иммигранты. Сопутствующая напряженность по поводу лингвистических, культурных и экономических различий напоминает напряженность у американо-мексиканской границы, где Штаты вынуждены иметь дело с постоянным потоком легальных и нелегальных иммигрантов, ищущих новых возможностей. В России беспокойство усугубляется контрастом между огромной численностью китайского населения и российским демографическим спадом.

Различия особенно ощутимы на российском Дальнем Востоке, в огромном регионе, граничащем с Китаем, на долю которого приходится больше трети российской территории и всего 5% населения – 7 млн человек. За границей лежат три северо-восточных провинции Китая – Хэйлунцзянь, Цзилинь и Ляонин – с суммарным населением более 100 млн человек.

Неизбежно, что десятки тысяч китайцев уже пересекают границу, чтобы заполнить этот вакуум, некоторые из них оседают и получают российское гражданство. По данным официальной статистики, в России живут около 250 тыс. китайцев. Некоторые российские ученые говорят, что они могут стать преобладающей этнической группой на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири к 2025 году.

Во время поездки в Благовещенск в 2000 году президент Владимир Путин предупредил, что, если власти не будут развивать регион, через несколько десятилетий даже коренное русское население будет говорить преимущественно на японском, корейском и китайском языках.

Однако в сельской местности и российских провинциальных центрах к китайцам часто относятся совсем иначе – как к спасательному кругу для экономики, остро нуждающейся в рабочих руках.

Одна из таких столиц – Екатеринбург, крупный индустриальный центр примерно в 50 милях к югу от Аяцкого. Сельское хозяйство прилегающего региона давно в кризисе. Сельское население сократилось в 1990-е годы, когда приватизированные колхозы разорились и мужчины уехали искать работу на городских стройках и нефтяных вышках Сибири.

Теперь, говорит региональный министр сельского хозяйства Сергей Чемезов, каждая четвертая ферма является банкротом, и более 10% пахотных земель – около 400 тыс. акров – не обрабатывается. Регион сегодня вынужден импортировать 20% своего зерна.

"Когда летишь над Китаем, видишь, что каждый дюйм возделан, – сказал Чемезов в интервью в своем кабинете, украшенном миниатюрными снопами зерновых и огромным чучелом совы. – Потом пересекаешь границу, и на российской стороне – зияющая пустота. Очень грустно!"

Он видит решение в импорте китайской рабочей силы. Прошедшим летом Чемезов объявил о планах отдать миллионы акров земли в 49-летнюю аренду китайским рабочим, готовым ее обрабатывать. У него пока нет арендаторов, но Китай уже прислал сельскохозяйственного атташе в свое консульство в Екатеринбурге, чтобы помочь китайской рабочей силе попасть на местные фермы.

Вдохновителем, говорит Чемезов, стало Аяцкое.

Ширяев, 53-летний владелец фермы, родился в Аяцком, когда оно было большим советским колхозом. Он вспоминает, как играл в детстве в футбол, водил трактора и складывал стога на солнцепеке. Коммунистические субсидии обеспечивали селу технику и удобрения, бесплатные школьные обеды и учителей из Москвы и Петербурга.

Идиллия кончилась в 1992 году, когда колхоз приватизировали и субсидии закончились. Новые руководители Аяцкого продали трактора на запчасти. Крестьяне забивали своих коров на мясо. В отсутствие денег на топливо, необходимого для посева и уборки урожая, значительную часть пахотных земель общей площадью 10 тыс. акров перестали использовать. Зарплат не платили, и большая часть мужского населения уехала. "Здесь остались только старухи и пьяницы", – говорит Ширяев.

Он уехал в Екатеринбург, где изучал право, работал судьей и создал процветающую юридическую практику. В 2000 году руководство Аяцкого в отчаянии обратилось к нему. Ферма практически обанкротилась, сказали они. Ширяев, чья пожилая мать до сих пор живет там, заплатил около 25 тыс. долларов за контрольный пакет и начал менять положение к лучшему.

Найти человека, чтобы руководить Аяцким, было трудно. За шесть лет он сменил четырех управляющих. Но главной проблемой было отсутствие людских ресурсов. Из 32 рабочих на работу регулярно ходили только 15. Из остальных многие уходили в запои, которые могли длиться неделю, говорит он. Благополучная уборка урожая была героическим свершением. По словам Ширяева, взяв Аяцкое, он ежегодно ссужает ему 100 тыс. долларов. Значительная часть денег не возвращена.

Найденное решение

В марте прошлого года Ширяев наконец нашел решение. Оно пришло с "Таганского ряда", огромного вещевого рынка в Екатеринбурге, перевалочной базы городского Чайна-тауна. Здесь живет и работает примерно 30 тыс. китайских торговцев, многие – в примитивных металлических грузовых контейнерах. Они питаются в кафе "Пекин" и играют в азартные игры в залитом неоновым светом казино "Шанхай".

К нему обратилась Мэн Дани, в то время торговавшая в "Таганском ряду" дешевыми китайскими пальто. Она и некоторые другие продавцы хотели расширить бизнес в сельское хозяйство, зная, что они могут продавать свою продукцию на рынке. Ширяев говорит, что "сразу же заинтересовался", потому что "знал, как хорошо работают китайцы". Он предложил им арендовать 50 акров земли за номинальную плату. Они согласились, и вскоре 14 китайцев приехали в Аяцкое.

Это был тяжелый год. Лето выдалось холодное, и урожай был меньше, чем они ожидали. Ни у кого из рабочих не было сельскохозяйственного образования, и они совершили ряд ошибок, например, попробовали выращивать баклажаны, которым не подходит суровый уральский климат.

Но вскоре они выращивали на своем участке помидоры, капусту и свеклу и продавали их на местном рынке. Сельские жители приезжали покупать их помидоры. "Они очень хорошие, действительно сочные, – говорит Татьяна Бызова, работающая техником в местной школе. – Я не могут понять, как им удалось вырастить их без теплицы".

Они вложили выручку в ферму, купив подержанный трактор. Ширяев дал им древесину на постройку дома вместо самодельных хижин. На будущий год он обещает сдать им еще 50 акров, а в 2008 году – еще 50.

Ширяев надеялся, что их усердие вдохновит местных жителей. Пока этого не произошло. "Наши люди не готовы работать голыми руками, мотыгами и лопатами, по 12-14 часов в день, как они", – говорит он. Многие, сказал он, предпочитают "находить утешение в ежедневных гулянках с водкой".

Некоторые местные жители возражают против такой характеристики. "Мы не все здесь лентяи, – говорит Любовь Рубцова, работающая в сельском клубе. – Я бы тоже хорошо работала, если бы мне платили достойную зарплату".

Слава китайских рабочих распространилась. Местные фермы и птицефабрики, испытывающие нехватку рабочих рук, звонят почти ежедневно и просят Мэн Дани и ее бригаду помочь разгрузить грузовики или подвезти что-нибудь на тракторе. Мэн, которую русские называют Таней, обычно говорит, что они очень заняты своей работой.

В солнечный октябрьский день Ширяев отправился на своей серебристой Toyota Land Cruiser проведать новых арендаторов, которые живут в конце неасфальтированной, покрытой рытвинами дороги, на краю деревни, за свалкой. Мужчины – все из провинции Цзилинь – сваривали из металлолома печки для теплиц, недавно появившихся на ферме, а Мэн укладывала китайскую капусту в кузов грузовика.

Это был не самый удачный день. Значительную его часть она провела в поисках водителя, чтобы доставить продукцию на рынок. "Русские много пьют, – сказала 33-летняя Мэн. – Они не хотят работать". Отношения с местными жителями, сказала она, в основном сердечные, хотя "их коровы все время приходят и едят нашу капусту".

Ширяев поговорил с "Таней" о ее планах на весну. Ряды новых теплиц простираются до горизонта, перемежаясь ровными капустными грядками. Ширяев посмотрел за пределы китайской фермы, в сторону давно заброшенных полей, где природа постепенно берет свое. Там, где когда-то колосилась пшеница, теперь растут сорняки, елки и сосны. "Наверное, эту землю уже никогда не возделают", – вздохнул он.

Ширяев сел в Land Cruiser и поехал повидать мать, 75-летнюю пенсионерку Татьяну. Ширяева, которая живет в ветхом многоквартирном доме для рабочих, построенном в 1970-е годы, где нет водопровода, поставила на стол соленые огурцы, помидоры и грибы и миску сибирских пельменей.

После пары стопок водки она высказала свое мнение о китайских рабочих, которых ее сын привез в Аяцкое. "Они почувствуют себя как дома, а потом начнут нами помыкать, – заявила она. – Мы у них под каблуком".

Ширяева, дородная беззубая женщина в цветастом платье, с подозрением относится и к сельскохозяйственным методам пришельцев. "Они кладут слишком много удобрений, – заявила она. – Как еще их помидоры могут быть такими красными?"

Ширяев тоже не забывает о риске, связанном с приходом китайцев в этот отдаленный уголок, покинутый русскими. "Если они начнут преобладать, это место уже никогда не будет русским", – сказал он.

В китайской колонии Мэн сидела в своей холодной хижине, украшенной лишь картой России на китайском языке. Для нее Россия – это огромная страна, где много пустующей территории. Если землю никто не возделывает, почему ей нельзя за это взяться? "Я так жалею землю, – сказала она. – Ее так много, а используют ее так мало". В ее родном Хайларе, во Внутренней Монголии, "мало земли, много людей и нет работы".

Гай ЧЕЙЗАН