Новый феодализм

Забудьте о коррупции. В путинской России система взяток и кумовства практически находится на средневековом уровне, проникая во все аспекты жизни

Когда вооруженная милиция показалась в прошлую среду на пороге московской квартиры Зураба Джапаридзе, он тут же понял, зачем они пришли. Преступление Джапаридзе, как заявили милиционеры, заключается в том, что документы на покупку его квартиры был неправильно оформлены – они пришли выставить его вон. Однако 34-летний устроитель кинофестивалей лучше знал, что происходит. Его настоящее преступление заключается в том, что он грузин. С тех пор как Кремль осудил Тбилиси после шпионского скандала в прошлом месяце, российские правоохранительные органы и бюрократы открыли сезон охоты на грузин, их предприятия и их собственность.

Представители руководства компании Royal Dutch Shell тоже не питали иллюзий, когда им недавно приказали приостановить работу на своем 22-миллиардном проекте "Сахалин-2". В качестве причины было заявлено нарушение ими экологических норм. Однако истинным преступлением Shell, судя по всему, является то, что они не давали государственной монополии "Газпром" захватить контроль над нефтяным месторождением. В обоих случаях жертвам спонсируемого государством налета не осталось особого выбора. Джапаридзе заплатил немаленькую взятку, чтобы избавиться от милиции, а Shell, как предсказывают аналитики, вероятно, заключит сделку с "Газпромом".

Что общего между проблемами молодого грузина в Москве и проблемами гигантской западной нефтяной компании на российском Дальнем Востоке? Или, если уж на то пошло, что объединяет их всех с Леной Н., молодой актрисой, которая говорит, что у нее не хватает денег на взятки, необходимые, чтобы ее детей взяли в государственный детский сад; или с Сергеем Одинарцевым, бизнесменом, чей склад был конфискован налетчиками, объявившими, что их направила к нему местная секретная служба. Ответ заключается в том, что за шесть лет президентства Владимира Путина Россия претерпела неявную, но резкую эволюцию – от обычного авторитаризма до того, что можно описать как современный феодализм.

С того самого момента, как в 2000 году он пришел к власти, Владимир Путин работал над тем, чтобы сконцентрировать политическую власть и экономические блага в руках государства. И он преуспел в этом, вероятно, больше, чем даже мог мечтать. Сегодня любая сделка – начиная с поступления вашего ребенка в вуз или посещения врача и заканчивая открытием собственного бизнеса, – зависит от причуд короля, его кремлевских рыцарей и легионов вассалов, которые существуют за счет своих покровителей и платят им взаимностью. От самых могущественных олигархов до беднейших граждан страны, все аспекты жизни каждого россиянина – дома, в машине, на работе – все чаще требуют каких-то малозаконных отношений с государством и его слугами.

Когда-то это назвали бы коррупцией. Теперь, говорит Елена Панфилова, представляющая Transparency International, это слово практически потеряло смысл. "Это подразумевает, что коррупция является некоторым нарушением системы, – объясняет она. – В сегодняшней России это и есть система". Владимир Рыжков, один из немногих оставшихся независимых депутатов российского парламента, сравнивает Путина с современным царем. Твердо решив покончить с хаосом ельцинской эпохи, говорит он, "Путин вернул Россию на сто лет назад к традиционной империи и абсолютной персонификации власти. Мы вернулись назад во времена, когда государство и частный бизнес существовали совместно как единый организм".

Ни для кого в российском политическом классе не секрет, что руководит этим новым порядком круглый стол "12 баронов" – высокопоставленных министров и кремлевских царедворцев, являющихся близкими друзьями Путина, которые собираются еженедельно на президентской даче. За ними следует неустойчивая армия из полутора миллионов чиновников плюс четыре миллиона так называемых силовиков. Самым примитивным образом новый феодальный порядок России выдает этим силовикам – вассалам баронов, если угодно, лицензию на грабеж граждан более низкого ранга. Их оружием, как следует из высказывания Путина о "диктатуре закона", является собственно закон.

Механизм прост, объясняет Геннадий Гудков, бывший генерал-майор КГБ, глава комитета безопасности Госдумы. Потенциальный "налетчик" находит "влиятельное прикрытие, либо чиновника, либо кого-то в органах госбезопасности". После того как достигнуто соглашение об оплате, "он идет к владельцу бизнеса, который хочет захватить, и говорит: "Продай свой бизнес за пять рублей, или сядешь в тюрьму".

Единственное средство защиты – найти более могущественного покровителя, чем у твоего оппонента. Московский бизнесмен Владимир Моисеев усвоил это правило, когда пытался выкупить крупный московский парикмахерский салон. У него были деньги, ему уже принадлежало 30 % акций, и, что самое важное, были старые друзья в Управлении по борьбе с организованной преступностью. К несчастью для Моисеева, на этот салон претендовал еще один человек, некто, связанный, как он говорит, с президентской администрацией. В этой игре у соперника Моисеева оказалась более сильная карта.

Давно прошли времена, когда бизнесмены должны были платить рэкетерам мафии. Теперь фирмы подписывают официальные договоры о защите с местной администрацией. Один такой договор, подписанный фабрикой керамических изделий на юге России, величественно озаглавленный "Договор о социальном и экономическом развитии региона", оговаривает ежемесячные выплаты местным властям. В обмен на это администрация гарантирует "решение всех проблем с федеральными или региональными органами". В начале этого года владелец фабрики, пожелавший остаться неизвестным, распродал свою собственность. Все его доходы, жалуется он, пошли на то, чтобы заплатить чиновникам "просто за право на существование". Согласно последнему исследованию независимого московского фонда "Индем", объем коррумпированной экономики в России (сумм, выплачиваемых во взятках и откатах, а также стоимость сделок с чиновниками в обмен на защиту) подскочил с 33 млрд долларов в 2001 году до 316 млрд долларов в прошлом – что составляет почти половину от официального российского ВВП.

Неудивительно, что при таких возможностях для обогащения служба в правительстве стала весьма популярной профессией. Подумайте еще, насколько оживлен рынок взяток за получение работы. Депутат Госдумы Гудков вспоминает, что когда его бывший коллега недавно начал искать работу, он не мог найти ни одного "бесплатного" рабочего места. "Хорошая чиновническая должность в любом российском министерстве стоит от 150 тысяч до 1 миллиона долларов, в зависимости от того, насколько высоко вы метите, – говорит Гудков. – Даже для того, чтобы получить работу в ГАИ, надо заплатить от 3 до 5 тысяч долларов". Это при том что растущая армия работников ГАИ едва ли причинит беспокойства непосредственно чиновникам. Достаточным доказательством того, что чиновничество является кастой избранных, являются голубые мигалки на их машинах, позволяющие им безнаказанно уклоняться от соблюдения правил дорожного движения.

Безнаказанность – это то слово, которое все больше определяет стиль жизни властей предержащих в России. Путин позаботился о том, чтобы поставить во главе всех гигантских государственных корпораций своих придворных. В 1997 году магнат Борис Березовский хвалился, что всю российскую экономику контролируют семь могущественных олигархов. Десять лет спустя ситуация изменилась. По данным государственных информационных агентств, семь представителей ближайшего окружения Путина контролируют государственные компании, на долю которых приходится 40 % ВВП России. Среди них – вице-премьер Дмитрий Медведев, председатель "Газпрома", газовой монополии стоимостью 263 млрд долларов; замглавы администрации президента Игорь Сечин, возглавляющий "Роснефть". Еще одному заместителю главы администрации Владиславу Суркову досталась нефтетранспортная компания "Транснефтьпродукт"; а помощник президента Виктор Иванов возглавляет национальную авиакомпанию "Аэрофлот". "Раньше у нас была частная олигархия, теперь у нас олигархия выходцев из спецслужб", – говорит бывший вице-премьер Борис Немцов, намекая на прошлое многих советников Путина, пришедших из КГБ.

В этом новом порядке иностранцы являются неудобством, они не играют по правилам. Например, шведский мебельный гигант IKEA, столкнувшись с требованием заплатить больше денег в последнюю минуту перед открытием московского торгового центра в 2004 году, немедленно подал иск в суд и устроил пресс-конференцию, вынудив алчных чиновников пойти на попятный. Этой весной американская компания сотовых телефонов Motorola заявила, что таможенные органы, очевидно, похитили новые телефоны на сумму 200 млн долларов, направленные их российским партнерам – компании "Евросеть". "Российская компания никогда бы не осмелилась на такой публичный шаг, – говорит Панфилова. – Таможенники совершили ошибку, они думали, что воруют у "Евросети", а не у Motorola". По тому же принципу Кремль на прошлой неделе объявил, что вместо пяти участвовавших в тендере иностранных нефтяных компаний Штокмановское месторождение будет разрабатывать "Газпром".

Распространяющаяся гниль нового феодального порядка в России угрожает нанести ущерб экономике России. Кремль сейчас на коне благодаря высоким ценам на нефть и газ и может наслаждаться беспрецедентным в этом поколении периодом власти. Однако истинные показатели практически по всем статьям довольно мрачны. Всемирный банк поставил Россию на 151-е из 208 мест по признаку ответственности, политический стабильности, эффективности руководства, качества регулирующих органов, законности и контроля над коррупцией. В этом списке Россия оказалась чуть ниже Уганды и Замбии, но выше Казахстана и Нигера. Кроме того, Россия спустилась на девять позиций – на 62-е место в Рейтинге перспективной конкурентоспособности Всемирного экономического форума. По показателю независимости судебных органов она на 110-м месте среди 125 стран, по стабильности банков – на 116-м, а по доверию политикам со стороны общественности – на 107-м. В основе этого, говорит Немцов, лежит свойственная системе коррупция и неэффективность государственного сектора. "Россия стремительно движется к тому, чтобы превратиться в страну третьего мира, – говорит он. – И возможность возвращения на путь прогресса и экономического развития в ближайшем будущем крайне низка".

Единственное спасение, говорит член Общественной палаты Валерий Фадеев, "эффективные институты, а не имитация институтов". Под этим он подразумевает подлинную политическую оппозицию, свободную прессу, недвусмысленные законы, в особенности касающиеся неотчуждаемости частной собственности. К несчастью для России, Путин последовательно уничтожал все эти три составляющие. Нынешний российский парламент не более чем собрание верных сторонников Путина. Что касается прессы, то убийство Анны Политковской, одного из последних в стране журналистов, занимавшихся журналистскими расследованиями, подводит трагический итог положению дел в журналистике. Путин выразил сожаление по поводу ее смерти, но сказал, что степень ее влияния на общество была невысока. И он в чем-то прав. Официальное давление и журналистская продажность сделали прессу одним из институтов, пользующихся наименьшим доверием в России.

К чему все это приведет? Система, созданная Путиным под знаменем стабильности, может в итоге оказаться глубоко нестабильной. Такая феодальная система, с ее обширной сетью покровительства и взаимных услуг, неизбежно зависит от кого-то или чего-то, находящегося внизу, кто собственно работает и производит что-то окупаемое деньгами. В настоящий момент эту роль выполняют нефтяные и газовые месторождения. Их легко продаваемая продукция обеспечивает путинских придворных лицензией на преследование собственных интересов, часто за счет интересов национальных. Впрочем, одни только деньги еще не делают экономику сильной, равно как и отсутствие открытой политики и свободной прессы не делают общество здоровым. Прогнившие системы, подобные свергнутым коррумпированным режимам Украины и Грузии, обречены на крах.

Оуэн Мэтьюз