Донская прокуратура встала на защиту туберкулеза

Ростовская областная прокуратура считает, что школы не вправе требовать от учеников справки от фтизиатра о том, что ребенок не болен туберкулезом.

Восемь лет назад Ростовская область, исполняя требования федерального закона, приняла местный закон «О профилактике туберкулеза в организованных детских коллективах, учреждениях профессионального образования». Один из пунктов этого закона запрещал допускать к занятиям детей, которые были направлены на обследование к фтизиатру, но справку о состоянии своего здоровья учителям не предоставили.
У закона были свои печальные предпосылки. В начале «нулевых» Ростовская область, как и многие другие регионы страны, переживала непростую эпидемиологическую ситуацию по туберкулезу. Но уже ближе к концу первого десятилетия медикам и эпидемиологам удалось немного снизить темпы распространения инфекции. Так, по данным областного Минздрава, в 2009 году уровень заболеваемости остался на уровне 2008 года и составил 62 случая на 100 000 населения. Всего в тот год было выявлено 2906 случаев. При этом, бациллярных (заразных) форм туберкулеза и них было всего треть.

Однако в том же 2009 году на 46%(!) выросло количество заболевших детей в возрасте до 14 лет. В 2008 году в городе и вовсе случился скандал: у одной из учителей был выявлена открытая форма туберкулеза, с которой женщина приходила в школу и работала с детьми.

Медики всполошились не на шутку, в школах начали более внимательно присматриваться к ослабленным детям, отправляя их на флюорографию. Кое-где детей перестали пускать в школу без справки от фтизиатра.

Однако, сделать флюорографию — та еще проблема. Очереди, хамство медперсонала, то ремонт, то поломка оборудования может превратить эту безобидную и крайне необходимую процедуру в мучительное предприятие на несколько дней. Областной Минздрав, возглавляемый г-й Быковской, видимо, увлекшись закупкой томографов, совершенно перестал обращать внимание на очереди в кабинеты флюорографии.
Кроме этого,область испытывает хроническую нехватку врачей-фтизиатров. В 2011 году не хватало 53 таких специалистов. Людям приходилось по несколько дней ждать приема, а жителям сельских районов — отправляться за нужным обследованием за десятки километров.

Учителя встали на принцип: нет справки - в школу не приходите.Понять их можно: кому потом охота объясняться, куда они смотрели и как в коллективе оказался больной ребенок. Но это спровоцировало недовольство, и не самые дальновидные родители пошли жаловаться в прокуратуру.

«Действующим законодательством не предусмотрена возможность отказа в допуске несовершеннолетних в детский коллектив без заключения фтизиатра об отсутствии заболевания туберкулезом», - сделало вывод донское надзорное ведомство, сославшись на то, что дети и так проходят медобследование при поступлении в школу или дошкольное учреждение. Тот факт, что ребенок может заразиться в течение года и заразить остальных детей, видимо, в надзорном ведомстве не принимают во внимание. Так же прокуратура не дает советов, как иным способом заставить родителей обратить внимание на ослабленного ребенка. Как быть учителю или воспитателю, который обязан защищать и оберегать детей во время их пребывания в школе или садике, не понятно. Т.е. он должен пустить ребенка, в здоровье которого не уверен, в коллектив? А как же права других детей?

"Мы может отстаивать чьи бы то ни было права, лишь опираясь на действующее законодательство, - пояснила "Южному Федеральному" уполномоченный по правам ребенка в Ростовской области Ирина Черкасова. - И действительно: не пустить ребенка в школу лишь потому, что у него нет справки о том, что он здоров, учителя не имеют права. Это нарушает статью Конституции о праве на образование".

По словам омбудсмена, обезопасить остальных детей должны учителя и воспитатели, у которых для этого есть все механизмы. "Если сотрудник учреждения образования получает информацию о том, что ребенок болен, а родители не принимают мер к его изоляции и лечению, он должен немедленно уведомить об этом свое руководство; те - службы опеки, которые в итоге могут инициировать процедуру лишения родительских прав", - говорит Ирина Черкасова.

Не ясно, конечно, откуда учитель может узнать, что ребенок болен: он же учитель, а не фтизиатр. И потом: пока будет длиться вся эта процедура со службой опеки, ребенок имеет полное право находится в коллективе.

Защитник прав ребенка считает, что нельзя давать возможность учителям и воспитателям не пускать детей в школу - может возникнуть повод для злоупотреблений, "неугодные" дети могут подвергнуться гонениями.

Так оно всегда: в какой закон не ткни - везде можно найди повод "позлоупотреблять". Но в данном случае можно было бы пуститься в пространные рассуждения, если бы не социальная опасность болезни. Туберкулез - это даже не ВИЧ. ВИЧ-инцифированные дети, от которых все шарахаются, на самом деле представляют весьма условную опасность для окружающих.

Получается, что закон - на защите тех, кому неохота лишний раз пройти с ребенком медобследование, способствующее профилактике заболевания, раннему выявлению опасной инфекции и увеличению шансов на успешное лечение.

Безусловно у принудительной диспансеризации есть свои раздражительные недостатки. Например, в роддоме вам никогда не отдадут вашего родного ребенка, пока все, кто намерен жить с младенцем под одной крышей не предоставят акушерам свежие данные флюорографических исследований. Но все эти меры - в школе, в садике, в роддоме - лишь на первый взгляд кажутся излишними. Медики уже давно обеспокоены тем, как стремительно туберкулез перемещается из маргинальных слоев населения во вполне благополучные дома и квартиры. Алкоголь, курение, постоянный стресс и ослабление иммунитета — все это — неотъемлемая часть жизни российского среднего класса и — одновременно — благоприятная среда для палочки Коха. В 2011 году в области было обследовано почти 2 миллиона человек и выявлено 2300 новых больных. Где и когда эти больные смогут передать опасную инфекцию детям не знает никто. А по данным Роспотребнадзора, ежегодно в России инфицируется туберкулезом в 10 раз больше детей, чем в развитых странах.

Алена Касуха