В начале следующей недели в Японии пройдет центральное политическое событие года -- встреча глав государств «большой восьмерки». Впервые в роли президента России в нем будет участвовать Дмитрий Медведев. Япония, хозяйка саммита, предложила в качестве главной его темы борьбу с изменениями климата. Но уже очевидно, что не меньшее значение в дискуссии лидеров «восьмерки» займут текущие проблемы мировой экономики, рост цен на нефть и вопросы мирового рынка продовольствия. Накануне поездки в Японию Дмитрий МЕДВЕДЕВ встретился с журналистами, представляющими страны клуба ведущих мировых держав. В беседе с президентом России участвовали Клиффорд Леви (New York Times, США), Джейн Армстронг (The Globe and Mail, Канада), Джонатан Стил (The Guardian, Великобритания), Майкл Людвиг (Frankfurter Allgemeine Zeitung, ФРГ), Фабрис Ноде-Ланглуа (Le Figaro, Франция), Леонардо Майзано (II Sole 24 Ore, Италия), Хаями Ичикава (The Asahi Shimbun, Япония) и Владимир Гуревич ("Время новостей", Россия).
Д. Стил: На протяжении последних недель вы не раз говорили о том, что нынешняя глобальная экономическая система не функционирует эффективно. Вы даже критиковали на этот счет Соединенные Штаты Америки. И вы сказали, что надо создать новые экономические механизмы. Я хочу спросить, конкретно какие механизмы предлагаете вы и как они будут действовать?
Д. Медведев: Начнем с того, что глобальная текущая экономическая ситуация никому понравиться не может. Несмотря на то что в мире существуют достаточно неплохие островки экономической стабильности, в целом параметры международной экономики очень сложные. В прошлом году произошел финансовый кризис, возникла проблема денежной ликвидности. Кризис затронул положение ряда крупных игроков. Кризис, по сути, подорвал доверие к американской ипотечной системе, сопровождался различного рода негативными процессами в макроэкономической сфере.
В частности, в результате изменения политики ряда ведущих государств обострилась проблема инфляции, которая сегодня присутствует в повышенном объеме практически во всех экономиках, развитых экономиках планеты. Где-то рост инфляции выше, особенно на тех рынках, которые еще не так хорошо отрегулированы, где-то увеличение темпов инфляции пониже, но тем не менее это все равно довольно значительные цифры. Европейское сообщество выкатилось за ту отметку, которую рассматривают как критическую, -- 3% годовых инфляция. Мы недавно, кстати, на эту тему как раз с моими коллегами из Евросоюза говорили.
Россия тоже испытала на себе определенные проблемы, связанные с текущей экономической ситуацией, с текущей финансовой ситуацией.
Во-первых, увеличилась процентная ставка... Во-вторых, мы тоже попали под воздействие инфляционных потоков, выкатились за те рамки, которые поставили в качестве оптимальных для себя на этот год. И в прошлом году произошло это, и в этом году у нас пока ситуация с инфляцией не вполне благополучная. И поэтому вся политика правительства сегодня направлена на то, чтобы обуздать инфляцию, привести ее в соответствие с теми параметрами, которые мы хотели бы для себя иметь в текущем году, а впоследствии выйти уже на те цифры, которые рассматривали как контрольные, то есть на уровень инфляции, сопоставимой с инфляцией развитых экономик. Поэтому в целом ситуация на глобальном экономическом рынке, ситуация глобальной экономики очень непростая. И конечно, совершенно очевидно, что ряд институтов, исторически создававшихся в 70-е, в 60-е даже годы, ряд структур, которые являются ключевыми игроками, сегодня с этими позициями не справляются. Отсюда идеи, которые возникли в ряде государств, о том, чтобы постараться отрегулировать эту финансовую систему по-новому. Во-первых, она должна быть более справедливой. Она должна учитывать тот набор рисков, которые являются актуальными на сегодняшний день. Она должна учитывать негативный опыт, связанный с перегревом экономики: и мировой экономики в целом, и экономик других государств. Она должна учитывать негативный опыт, связанный с ипотечными системами. А кризис ипотечных систем затронул не только Соединенные Штаты. Там это в таком самом сильном виде представлено, но и в других странах возникли проблемы. Должна учитывать общую ситуацию с фондами, и она просто должна быть модернизирована под сегодняшний мир.
Что для этого нужно сделать? Для этого нужно как минимум сформулировать эти предложения и начать переговоры о том, как эта система могла бы выглядеть. Сейчас подобные предложения готовятся рядом государств, я уже об этом сказал, в том числе Великобританией. Готовятся подобные предложения и нами.
Речь идет о том, чтобы при использовании части международной архитектуры финансовых отношений -- и структурной части, и содержательной -- все-таки постараться решить те проблемы, которые на сегодняшний день накопились, сделать эту систему, еще раз повторю, более гибкой, более приспособленной к потребностям сегодняшнего дня, научиться управлять теми процессами, которые привели к очень серьезному обострению на рынке финансов, на глобальном рынке финансов. Это непростое дело, более того, естественно, это не означает слома всей той архитектуры, которая создавалась десятилетиями. Но то, что она должна быть усовершенствована, то, что она должна быть более современной, более защищенной от рисков, то, что она не должна страдать национальным эгоизмом, финансово-экономическим эгоизмом, а должна все-таки быть более справедливой по отношению к другим государствам, это совершенно очевидно. Эта система не может быть сориентирована только на одну страну и только на одну валюту. Она в будущем должна быть основана на сбалансированности ведущих экономик, на их устойчивом росте и на принципе нескольких резервных валют. Вот такой мультивалютный подход мы тоже считаем достаточно важным, когда при наличии стабильного, а не слабого, как сегодня, доллара имеются другие резервные валюты, которые помогают мировой экономике и отдельным государствам справиться с проблемами. Речь идет, естественно, и о европейской валюте, и о тех идеях, которые сегодня формулируются на Востоке. Мы говорим также и о возможности в будущем рассмотреть вопрос о том, чтобы придать рублю качество региональной резервной валюты. Но это не делается указами президента, это не делается росчерком пера. Это, как правило, следствие хорошо отлаженной экономики и приемлемости того или иного платежного средства для использования другими партнерами.
То, что мы сейчас начали развивать биржевую торговлю нефтепродуктами, другими энергоносителями за рубли, это как раз шаг в сторону превращения рубля в одну из возможных региональных резервных валют, тем более что внутренняя и внешняя конвертируемость рубля (та цель, которую мы ставили перед собой еще несколько лет назад), она достигнута. Теперь главное, чтобы рубль воспринимался как надежное средство, куда можно помещать накопления, при использовании которого можно проводить соответствующие сделки. Эта цель может быть на какой-то более длительный период, но, на мой взгляд, вполне достижимая цель.
Таким образом, наверное, та повестка дня в области улучшения макроэкономической ситуации в мире -- преодоление глобальных экономических проблем.
К. Леви: Уважаемый президент, я хотел бы задать вопрос по поводу Джона Маккейна. Вы знаете, что Маккейн выступил за исключение России из "восьмерки". Считаете ли вы, что если Маккейн победит на выборах, будет трудно установить хорошие отношения между Россией и США?
Д. Медведев: Знаете, я думаю, что устойчивость американской экономики к кризисам, а вчера мне об этом достаточно красноречиво говорил министр финансов господин Полсон, связана также с тем, что Соединенные Штаты Америки в целом стараются проводить сбалансированную политику. Эта политика не должна зависеть в целом от того, кто стоит у руля. Поэтому отдельные заявления, связанные с проведением, скажем, предвыборной кампании, мне бы даже не хотелось комментировать. Насколько я знаю, в последнее время об этом специально никто не говорил. Совершенно очевидно, что какие-либо тезисы об исключении России или нажиме на Россию выглядят просто несерьезно. Мировая "восьмерка" существует не потому, что это кому-то нравится или не нравится, а потому, что это объективно самые крупные экономики и самые серьезные с точки зрения внешней политики игроки. Попытки кого-то ограничить в этом качестве как минимум нанесут ущерб всему мировому порядку.
Я думаю, что на эту тему даже можно ничего больше не говорить. Уверен, что любая администрация Соединенных Штатов Америки, если она желает добиться успехов, в том числе и в преодолении, по сути, депрессии, которая сегодня существует на американском экономическом рынке, должна проводить прагматическую политику и внутри страны, и за ее пределами.
Д. Армстронг: Господин президент, планируете ли вы продолжать политику президента Путина? И считаете ли вы, что политика Путина способствовала стабилизации России? Однако существует свидетельство того, что во многих аспектах жизнь за последние восемь лет ухудшилась: не удалось снизить уровень коррупции, преступлений, повысилась забюрократизированность государства. Планируете ли вы действовать иначе в каких-то областях, не так, как президент Путин? И если да, то в каких?
Д. Медведев: Я как раз сейчас говорил про руководство Соединенных Штатов Америки, то же самое мне бы хотелось сказать про тот курс, который проводит и должно проводить руководство Российской Федерации. Он должен быть, этот курс, стабильным и сбалансированным, без каких-то причуд и изгибов. Поэтому о наших приоритетах на ближайшие, по сути, 15--20 лет мы заявили еще восемь лет назад, и с тех пор цели развития Российской Федерации не меняются. Мы хотим создать развитую страну с хорошей, сильной экономикой, с социальной сферой, которая устраивает наших людей, преодолеть бедность, коррупцию, выстроить дружеские отношения с нашими международными партнерами. Эти цели не могут подвергаться никакой ревизии, кто бы ни стоял во главе российского государства. И я считаю, что здесь изменений быть не должно, это моя позиция, и это, как мне представляется, именно то, что ждет от нас народ России.
Что же касается нюансов, акцентов, то они, конечно, меняются. Какие-то проблемы мы решаем достаточно успешно, а по каким-то мы не можем сдвинуться вперед. Одна из кричащих проблем, о которой я специально некоторое время назад не только стал говорить, но и предпринимать определенные действия в этом направлении, -- это коррупция. Мы, к сожалению, мало что сделали за истекшее время для того, чтобы справиться с этой проблемой. Кстати, об этом сказал и Владимир Владимирович Путин, когда давал, по-моему, свою финальную пресс-конференцию. И сейчас, когда мы уже достигли определенных экономических успехов, самая пора начать разбираться с этой проблемой, потому что задушить коррупцию в бедной стране невозможно. Коррупцию можно существенно ограничить в стране, которая развивается, которая становится более обеспеченной.
Таким образом, акценты и внутренней, и внешней политики, они, безусловно, будут меняться. Есть еще такое понятие, как стиль, но у каждого политика, у каждого президента свой стиль. В противном случае и люди бы не различались, и гражданам нашим было бы скучно, и вам бы тоже было не очень весело. Но это стилистические оттенки. Я думаю, что они не должны подменять главного: работу над приоритетами, в реализации которых заинтересована наша страна, наши люди.
Ф. Ноде-Ланглуа: Дополнительный вопрос по коррупции. В марте вы сказали, что хотите изменить подход людей, что в России люди неохотно выполняют нормы закона. И, как недавно сказал Чубайс в Петербурге, реформы, я цитирую, "будут неэффективными, если не будет конкурентоспособных политических механизмов, если не будет сильной оппозиции". Поддерживаете ли вы эту точку зрения?
Д. Медведев: Вы знаете, коррупция -- это, очевидно, возможность использовать свое собственное монопольное положение для достижения, как правило, корыстных целей. Лицо имеет эксклюзив и использует это не в государственных интересах, а в личных, чтобы карманы набить. Поэтому всякого рода соревновательность, состязательность полезна. Почему мы достаточно жестко, может быть, не так, как нам бы хотелось, но все-таки достаточно жестко внедряем конкурсные процедуры в экономике? Именно потому, что когда есть выбор между несколькими вариантами, все-таки, очевидно, коррупционное решение не пройдет. Тоже можно манипулировать, мы знаем, и у нас это случается, и в других странах, но все-таки это уже "открытая поляна", это уже открытая схема. В этом смысле состязательность политических сил тоже необходима для того, чтобы политическая система была устойчивой.
Система, которая построена на праве на истину одной партии, показала свою слабость 20 лет назад. Она не смогла справиться с новыми вызовами и прекратила свое существование. Поэтому для обеспечения конкурентоспособности нашей страны в глобальном масштабе мы должны использовать и политическую конкуренцию. Но она должна быть разумной. Это именно конкуренция, правильно отстроенная. Это конкуренция в рамках законов тех политических сил, которые настроены на нормальное состязание за лучшее будущее России. Без такой конкуренции, конечно, полноценная борьба с коррупцией тоже будет невозможна.
В. Гуревич: Дмитрий Анатольевич, вы перечислили несколько глобальных кризисов, с которыми, наверное, мы все столкнулись в разной степени. И они пришли, собственно, в довольно короткий срок, в сжатый -- все начало происходить, обваливаться со второй половины прошлого года. А между тем "восьмерка" -- это такой формат, традиционный. Он готовится очень долго и не без определенной бюрократии, заранее. До какой степени нам и всем мировым лидерам, мировым державам удается оперативно реагировать на эти возникающие быстро кризисы? Не возникает ли, может быть, дополнительная необходимость каких-то новых форматов рядом с "восьмеркой" или производных? Такая быстрая "восьмерка", когда мировые державы могут собраться и быстро принять какое-то решение.
Д. Медведев: Какие-то кризисы случаются быстро, о каких-то кризисах несложно догадаться при наличии внимательного анализа собственно ситуации. Я только что проводил совещание помощников в связи с подготовкой к "восьмерке". Пришел как раз к вам оттуда. Мы вспоминали, что ряд настораживающих нас тенденций, в частности, на ипотечном рынке год назад в Хайлигендамме был обозначен Российской Федерацией. При этом не все то, что мы говорили, тогда было услышано. Наоборот, это вызывало удивление: "Да нет, все нормально, мы все отрегулируем, все будет хорошо". Опыт показал, что не все так быстро регулируется.
Почему я привожу этот пример? Совершенно очевидно, что встречаться и обмениваться информацией по наиболее проблемным, сложным вопросам главам государств, которые представляют крупнейшие экономики и вообще крупнейшие страны, необходимо. "Восьмерка" для этого неплохое место. Но вы правы, она действительно готовится заранее. Это не значит, что та повестка дня, которая сверстана, допустим, десять лет назад или год назад, является превалирующей.
"Восьмерка" в своем развитии проживала разные этапы. Когда она появилась как «семерка», государства обсуждали только экономические вопросы. И это, по сути, был ответ на ряд кризисов, который в ту пору случился, -- энергетический кризис, ряд других проблем. Потом "семерка", а впоследствии "восьмерка" стала политизироваться, то есть стали рассматривать и политические вызовы, с которыми сталкиваются государства, сталкиваются участники этого формата. В какой-то момент экономические вопросы вообще исчезли из повестки дня. И вот результат -- нам нужно в качестве двух главных тем, о которых никто не думал в прошлом году, рассматривать финансы, экономику и продовольственный кризис. Жизнь внесла свои жесткие коррективы. Повестка дня, которая была подготовлена заранее, она просто смыта. Задача лидеров -- правильно принимать решения в такой ситуации. Мы будем рассматривать основные, самые актуальные вопросы -- мировая экономика, продовольственный кризис, ситуация с окружающей средой и с изменением климата.
Более того, с учетом роста других государств появляются новые форматы. "Восьмерка" сейчас работает не только как собственно "восьмерка". Появился формат аутрич, в который включены еще пять государств. А на этой "восьмерке" будут приглашены еще три государства для участия в обсуждении ряда ключевых вопросов, я имею в виду Южную Корею, Индонезию и Австралию. Таким образом, "восьмерка" в этом смысле как институт, как механизм, скажем так, для рассмотрения наиболее сложных вопросов расширяется, и это хорошо. Ее представительность становится выше. И, что называется, эти решения, которые стороны, которые страны-участники обсуждают, и те рекомендации, которые они вырабатывают, они уже основаны на мнении не только, собственно, восьми государств, а значительно большего числа государств, чей голос в экономической жизни, в целом жизни на нашей планете сегодня звучит достаточно громко.
Поэтому я считаю, что это разумный формат для рассмотрения вопроса. Но совершенно очевидно, есть ситуации, когда нужно реагировать безотлагательно. И в этом смысле, может быть, вовсе необязательно сразу же, чтобы главы государств по свистку собирались, но должны быть механизмы, которые заставляют министров финансов, министров энергетики, министров сельского хозяйства собираться буквально на несколько дней, докладывать своим руководителям и уже принимать решения. Вот такого рода предложения мы сейчас готовим, в том числе для обсуждения на "восьмерке".
Х. Ичикава: Япония с нетерпением ожидает вашего прибытия на Хоккайдо в "большой восьмерке". Какое впечатление вы бы хотели произвести на народ и правительство Японии? За последние годы двусторонние торгово-экономические отношения между Российской Федерацией и Японией значительно улучшились. Несмотря на это, политические отношения развиваются недостаточно динамично в связи с продолжающимися территориальными спорами. В связи с этим до сих пор не было достигнуто соглашение о мирном договоре. Президент Путин пытался решить этот вопрос на основе заявления 56-го года России и Японии, согласно которому два острова оставались у Советского Союза, два -- у Японии. Однако вопрос до сих пор не решен. Итак, как вы планируете решать эту проблему?
Д. Медведев: Япония -- наш очень крупный партнер и в международных делах, и в экономической сфере. Мы довольны тем, как развиваются экономические отношения с Японией. Наверное, это не идеальная схема. Но в целом тот рост торгово-экономического сотрудничества, который демонстрируют наши экономики в последнее время, очень хорош. Торговый оборот уже более 20 млрд долл. У нас масса крупных сделок, в которых принимают участие российские и японские компании. Есть крупные инвестиционные проекты, обращенные в будущее, с хорошими перспективами. Ряд проектов просто уже мирового уровня. Не так давно было принято решение о выделении пяти с лишним миллиардов долларов на проект "Сахалин-2". Это уже значимые, даже в мировом масштабе, цифры. Иными словами, в целом я оцениваю ситуацию в торгово-экономической сфере как очень и очень приличную. Если говорить серьезно, то за всю историю, наверное, наших торгово-экономических отношений они не были лучше, чем сейчас. Это первое, что я хотел бы сказать.
Теперь второе. Наши государства, которые находятся очень близко друг к другу, обладают, несмотря на всю несхожесть их исторического пути и своеобразия культур, общим набором ценностей. Эти ценности объединяют нас и при нашей работе в Организации Объединенных Наций, в ходе саммитов такого уровня, как саммит "большой восьмерки", и вообще на других международных площадках. По значительному кругу вопросов у наших стран просто единая позиция, в частности, когда мы отвечаем на основные угрозы и вызовы, с которыми сталкивается человечество, -- терроризм, наркотики, ситуация в мировой экономике, ситуация с изменением климата. Это те сферы, где практически большинство вопросов нами понимаются одинаково. Это дает возможность на движение вперед.
У нас действительно существует одна тема, по которой мы пока не смогли договориться, -- это пограничный вопрос и связанное с ним заключение соответствующего договора. Я считаю, что мы, во-первых, не должны драматизировать эту ситуацию. Мы должны двигаться вперед, должны обсуждать эту тему в соответствии с теми декларациями, которые были ранее сделаны, мы не должны пытаться достигнуть максимальных результатов за короткий период, потому что скорее всего они невозможны, но мы должны открыто обсуждать и те идеи, которые уже существуют, и те идеи, которые формируются.
Переговоры никогда не прерывались. Я об этом сказал во время последней встречи премьер-министру Японии, господину Фукуде, когда мы с ним встречались в Москве. Мы готовы к продолжению диалога по всем этим вопросам, имея в виду, естественно, ту правовую основу, которая на сегодняшний день существует.
Как мне кажется, здесь главное, с одной стороны, не ждать каких-то чудес, а с другой стороны, не ослаблять контактов, работать в дружественном ключе. И в этом случае у нас есть шансы по этой проблеме договориться. Тем более что, совершенно очевидно, урегулирование по этому вопросу будет способствовать и дальнейшему улучшению экономических и культурных связей между нашими странами. А они, еще раз повторю, многообразны. Я сказал про экономику, но у нас и межлюдские отношения развиваются очень неплохо, и наши граждане общаются с удовольствием, следят за явлениями культуры, приезжают коллективы из России в Японию, японские коллективы приезжают в Россию, выставки проходят.
С удовольствием могу поделиться впечатлениями. Я вчера посетил выставку, посвященную культуре самураев, которая развернута на территории Кремля. Интересная экспозиция, такая достаточно большая и в то же время дающая представление об этой очень своеобразной странице развития японской истории, японской культуры. Я имею в виду и боевые артефакты, и бытовые всякие вещи, которые там представлены. Мне было очень интересно. Такие мероприятия точно сближают, их количество нужно увеличивать.
Л. Майзано: Господин президент, 143 долл. сейчас нефть стоит. Что Россия предполагает делать? Вы готовите какое-то предложение к "восьмерке" по этому поводу? Считаете ли вы, что ОПЕК по-прежнему является работоспособным механизмом для решения этих вопросов?
Д. Медведев: Ситуация с ценами на энергоносители действительно очень сложная, она явно отражается на общем состоянии мировой экономики. Естественно, энергетическая безопасность будет в центре рассмотрения саммита. Это один из тех вопросов, которые мы собираемся обсуждать. Кстати, хочу отметить, что все те предложения, рекомендации и большинство выводов, которые были сделаны в период председательства Российской Федерации в "Группе восьми" и соответствующего Петербургского саммита, оказались абсолютно удачными в том смысле, что мы правильно оценивали ситуацию. Конечно, прогнозы строить -- дело неблагодарное, но уже в прошлом году было совершенно очевидно, что в этой сфере будут изменения.
Год назад я встречался с коллегами вашими, и меня спросили о ценах на нефть. Я сказал, что цена на нефть будет 150 долл. Реакция была, естественно, эмоциональная. Мне было сказано, что это в принципе невозможно в ближайшее время. К сожалению, для мировой экономики цены продолжают расти, и это создает проблемы для роста. И причем, я думаю, что здесь мы должны рассматривать эту тему, не только исходя из позиций стран-потребителей, но и с позиций тех стран, которые нефть производят или нефть прокачивают, транзитируют. Только в этом случае мы можем принимать какие-то сбалансированные решения. Само по себе увеличение цен на энергоносители, на нефтепродукты -- это некая данность, с которой всем приходится считаться. Для стран-производителей это во многом плюс, для стран, которые являются чистыми потребителями, это во многом минус. Общая же ситуация гораздо более сложная, потому что, я об этом говорил неоднократно и еще раз готов повторить, даже для нашей страны невозможна ориентация только в энергетическую сторону, только в энергетическую плоскость. Совершенно очевидно, что если мы будем вкладывать деньги, силы в развитие нашей энергетической базы, это, конечно, хорошо. Но попытки заменить ею все другие отрасли экономики приведут к деградации всего хозяйства России. Поэтому мы должны даже инвестиции строить, исходя из необходимости диверсификации нашего экономического развития. Поэтому эти процессы должны быть в зоне повышенного внимания государств, особенно государств, имеющих ключевые позиции на международной экономической поляне.
Я думаю, что в настоящий момент на значительную часть этих вопросов пока нет ответов, но какие-то механизмы консультаций должны использоваться.
Что же касается потенциала ОПЕК или других международных структур, то, как показывает все-таки мировой опыт, этот потенциал нельзя преувеличивать. Далеко не всегда решения, которые принимаются государствами ОПЕК, влияют вдолгую, что называется, на цены на нефть, равно как, конечно, и воздержание от каких-то решений тоже не влечет успокоения на рынке. Поэтому, мне кажется, механизмы здесь должны быть более сложными и более современными, механизмы консультаций между основными странами -- производителями, потребителями и транзитерами. Именно на этом мы, кстати, и настаивали в ходе проведения саммита в Санкт-Петербурге. Именно это было включено в соответствующую декларацию. И исходя из этого, мы и собираемся строить нашу энергетическую политику в будущем.
М. Людвиг: Господин президент, в Берлине на днях вы предложили взять тайм-аут в вопросах, по которым Запад и Россия ведут спор по расширению НАТО и так далее. Но земля продолжает крутиться. В связи с этим вопрос: есть ли шанс, что Россия в Совете Безопасности ООН прекратит блокаду против направления гражданской миссии Европейского союза в Косово, потому что там ситуация очень сложная и грозит двоевластием.
Д. Медведев: Во-первых, Россия никакой блокадой в Совбезе не занимается. Мы достаточно четко и ясно заявили о своей позиции по косовскому урегулированию. Мы с этой позиции не соскакивали. Она как была сформулирована определенное время назад, так и остается. Мы считаем косовский прецедент крайне опасным, неудачным. Считаем решения, принятые по этому вопросу, не единичными казусом, а абсолютно прецедентной вещью. И расхлебывать все это будет Европа еще долгие десятилетия. Кроме того, соответствующая позиция будет использоваться и рядом других сепаратистских режимов, это совершенно очевидно, для оправдания собственной правосубъектности. И здесь не нужно наводить тень на плетень.
Что касается ситуации в Совбезе, то наша позиция не менялась. Мы считаем, что основным мандатом должны обладать соответствующие силы Организации Объединенных Наций. И мы эту позицию абсолютно четко сформулировали. Наоборот, нас удивила позиция генерального секретаря Организации Объединенных Наций, который в обход Совета Безопасности ООН сформулировал соответствующую декларацию о необходимости замены этих сил. Но как минимум такие решения не должны приниматься генеральным секретарем ООН единолично, это компетенция Совета Безопасности. И, во-вторых, достаточно странно, когда Совет Безопасности не высказался, а генеральный секретарь на эту тему что-то сказал.
Поэтому мы свою позицию подтверждаем... Есть государства, которые категорически возражают против такого движения, я прежде всего, естественно, имею в виду Сербию, есть государства, которые ни за что не согласятся признать Косово в качестве нового государства, таких государств много. И процесс признания идет гораздо медленнее, чем на то рассчитывали отцы-основатели этой идеи.
Все это как раз подтверждает необходимость проведения спокойного, сбалансированного курса в этой ситуации. И мы считаем, что единственной площадкой для обсуждения этой темы может быть площадка Организации Объединенных Наций и Совета Безопасности Организации Объединенных Наций. Соответственно, миротворческие контингенты должны быть санкционированы в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций и резолюцией 1244.
К. Леви: Я хотел бы задать вопрос, который касается отношений России и ее ближайших соседей. Считаете ли вы, что Россия должна прилагать усилия для поддержания и развития демократии в бывших республиках Советского Союза? И можно ли, по вашему мнению, считать сегодняшнюю Белоруссию или Узбекистан, например, демократическими странами?
Д. Медведев: А какие можно считать демократическими, на ваш взгляд? Помимо этих. Остальные демократические?
К. Леви: Это на...
Д. Медведев: На мое усмотрение? Понятно.
Я считаю, что у нас со всеми государствами СНГ есть дружественные и полноценные контакты. И очень хорошо, что сохраняется этот механизм, потому что после прекращения существования Советского Союза ничего другого, что бы объединяло все практически республики бывшего Союза ССР, кроме прибалтийских, мы не создали. И СНГ нужно дорожить. Естественно, мы будем двигаться и в сторону других интеграционных возможностей, использовать другие интеграционные площадки, такие, как ЕврАзЭС, такие, как Единое экономическое пространство, будем развивать контакты в рамках Организации по поддержанию безопасности, я имею в виду ОДКБ. Поэтому наши отношения с нашими партнерами основаны на соответствующей довольно серьезной международной базе.
Что же касается поддержки тех или иных государств в отдельности, то я считаю, что лучшей поддержкой демократии внутри любого государства является курс того правительства, которое стоит у власти. Демократия не может навязываться извне. За последние десятилетия мы в этом в очередной раз убедились. Опыт построения эффективных демократий в Афганистане или в Ираке со всей очевидностью показывает, что даже деньги сами по себе не способны привнести демократические ценности. Это тот опыт, который создается десятилетиями, та политическая практика, которая должна опираться на серьезную, многотрудную работу гражданского общества, а не может прилетать в виде гуманитарной помощи.
То же самое я могу сказать и в отношении государств, которые близки нам и по культуре, и по своей истории. В каждом из государств идут свои политические процессы. Где-то они идут, может быть, быстрее, где-то медленнее. Это всегда вопрос идентичности соответствующего государства, его народа, его традиций. Совершенно очевидно, что такого рода выбор не может навязываться ни ближайшими партнерами, ни более отдаленными. Тем не менее я считаю, что после прекращения Советского Союза как единого государства все участники СНГ, все государства, возникшие на постсоветском пространстве, проделали большой путь. Их политическая система радикально отличается от того, что было еще 15--20 лет назад. В некоторых случаях в этих государствах проходила многократная смена руководства, изменение политической системы, изменение конституционного устройства. В некоторых случаях все было гораздо более стабильно. И я не могу сказать, что в тех государствах, где конституция, а также форма политического устройства менялись гораздо более быстро, ситуация с точки зрения обеспечения демократических ценностей лучше, чем в тех государствах, где существует стабильность правового регулирования в этой сфере. Это вопрос, во-первых, оценок, и не мне их давать, а во-вторых, в конечном счете это внутреннее дело самих государств и соответственно внутреннее дело тех людей, которые в этих государствах живут. Именно они голосуют за соответствующий правопорядок, за законы, которые принимаются парламентами.
Поэтому я думаю, что практически всем государствам, возникшим на основе Советского Союза, еще предстоит очень непростой и длительный путь по созданию собственных демократических ценностей. Я бы не хотел идеализировать ситуацию и в нашей стране, потому что у нас молодая и несовершенная демократия, но мы стараемся ее развивать, развивать последовательно и на той конституционной основе, которая у нас существует. На мой взгляд, эта конституционная основа оптимальна для того, чтобы развивать наше государство еще достаточно длительное время, я имею в виду базовые, конечно, положения Конституции, потому что есть какие-то нюансы, но базовые положения, на мой взгляд, не должны меняться. Я неоднократно об этом говорил, я считаю, что, например, образование парламентарной демократии на территории Российской Федерации будет означать гибель России как страны при всем моем уважении к парламентской форме демократии. Россия на десятилетия, может быть, на столетия вперед должна оставаться президентской республикой для того, чтобы сохраниться как единое государство.
Почему я об этом говорю? Именно потому, что путь в демократию у всех разный. Главное, не подстегивать эти процессы извне, дать возможность реализоваться демократическим устремлениям самого народа. Тогда демократия будет прочной и тогда она обеспечит полноценное развитие страны на годы вперед.
Д. Стил: Отношения России с Британией самые холодные, самые напряженные из всех европейских государств. Вы даже назвали Британский совет гнездом шпионов. Как можно решить этот кризис? Каких шагов ожидаете вы от премьера Гордона Брауна или какие вы сами готовы предпринять инициативы, чтобы открыть новую страницу?
Д. Медведев: Я не так давно разговаривал с премьером Брауном, у нас был спокойный, хороший разговор. Мы договорились повидаться на "восьмерке". Не так давно мой помощник посетил Великобританию для того, чтобы обсудить нюансы этой встречи. Идет подготовка. Я считаю, что этот контакт, эта встреча должна быть полноценной и полезной, тем более что у нас превосходные экономические связи, никогда таких не было, огромные инвестиции, колоссальные по объему торговые контакты. И наша задача -- не политизировать эту сферу, а развивать ее спокойно.
По тем вопросам, по которым у нас есть расхождения или какие-то проблемы, я считаю, что мы просто должны глаза в глаза их обсудить, ничего сверхъестественного в этом нет. Российско-британские отношения насчитывают века. Скажу откровенно, у нас бывали ситуации и потруднее, чем сейчас.
Д. Стил: Вы готовы делать что-то с вашей стороны, чтобы начать...
Д. Медведев: Любые международные отношения -- это всегда ситуация, когда стороны движутся друг к другу. Это возможность нахождения взаимных компромиссов, желание услышать партнера, в противном случае ничего не получается. Конечно, Россия готова идти навстречу, но мы ждем соответствующих шагов и от наших британских партнеров.
Д. Стил: Сколько раз вы были в Англии, в Великобритании? Какие воспоминания у вас остались?
Д. Медведев: Я был в Лондоне уж, наверное, не меньше пяти раз. Лондон -- хороший город, красивый, очень сдержанный, истинно британский, это один из ведущих мировых финансовых центров. На сегодняшний день там с точки зрения экономической ситуации, с точки зрения правил, скажем, работать проще, чем в Нью-Йорке, если речь вести, например, о бирже. Я в Лондон ездил по разным надобностям, бывал там и по делам, встречаясь со своими коллегами на Даунинг-стрит, бывал и просто во время отдыха краткосрочного. Мне нравится в Лондоне, хороший город.
Д. Армстронг: Господин президент, у вас репутация либерала. Скажите, вы считаете себя либералом? И что значит сегодня в России это слово?
Д. Медведев: Знаете, я никогда не пытался отклассифицировать себя под какую-то шкалу, потому что человек всегда гораздо более многообразен, чем тот лейбл, который на него обычно наклеивают. Другое дело, что вся совокупность поведения человека позволяет его характеризовать определенным образом, говорить, что он кто-то -- этот человек консервативных убеждений, этот человек либеральных убеждений, этот человек просто социалист, еще кто-то радикал.
С учетом того, что я молодой президент, мне бы не хотелось никаких оценок давать пока самому себе. Это вообще не мое дело. Но то, что у меня есть определенный набор базовых ценностей, привитых мне еще в университетские времена, которые для меня являются фундаментальными, это абсолютно точно. Как их характеризовать, это вопрос вкуса, но я всегда исходил из того, что должен соблюдаться приоритет законов и верховенство законов, принимаемых пар