Виктор Онопко о возвращении в футбол, угоне своего джипа, зарплате и Роналдо

Рекордсмен сборной России по числу проведенных матчей (113) Виктор Онопко дал интервью «Спорт-Экспресс», наиболее интересные моменты которого мы приводим вашему вниманию.

Об угоне машины Онопко в 90-х годах: «Думаю, меня «вели», как и многих спартаковцев. Нам за Кубок России 92 года давали «Мицубиси». Кто хотел модель получше, сам доплачивал, как я за джип. Так из всей команды только у двух игроков автомобили не угнали! У Хлестова - ему досталась дизельная машина, и у Ледяхова, который джип перегнал в Сочи, отцу. Самым драматичным образом автомобиль украли у Бесчастных. У него спортивная машинка была, двухдверная, под двести «лошадей». Не просто в гараже ее держал, еще и аккумулятор снимал на ночь. Не спасло. Грабители срезали петли и с его гаража и с соседнего, взяли аккумулятор с чужой машины, поставили на Вовкину - и отбыли. Сторож ничего не видел... У кого-то прямо от дверей базы в Тарасовке машину выкатили. А мою в «Спартаке» угнали последней. Я никогда не оставлял джип на улице, ставил в гараж. Год отъездил. В тот день «Спартак» играл, а я пропускал матч из-за карточек. Потренировался в Тарасовке, заехал домой пообедать. Вечером собирался на футбол. Машина стояла под окнами, а я каждые пять минут я выбегал на балкон. Но пока ел борщ, успели увести. Самая дорогая тарелка борща в мире. Во дворе рассказали: парень в черных очках сел за руль и уехал. Были знакомые, хотели помочь. Но в итоге сказали, что авторитетные люди такими угонами не занимаются, а группы отморозков контролировать невозможно. Им без разницы, у кого угонять».

О спартаковских футболках: «Самая дорогая - та, в которой вышел против «Леха». В Лиге чемпионов мы выиграли шесть матчей из шести. Последняя игра запомнилась особо: Польша, мороз градусов пятнадцать, я порвал приводящую мышцу... Наши бедные жены мерзли на трибуне - тогда Романцев разрешал брать семьи на матчи - и смотрели с испугом, как фанаты «Спартака» с первых минут оголили торсы. Нам бегать было холодно, а они стояли два часа! Как майку после такого - и не сохранить?»

О возвращении в футбол: «Овчинников вернул бы форму за две недели? Я бы тоже. Даже раньше! За неделю! Когда играл, весил 80 килограммов, сейчас - 77. Мышечная масса стала меньше».
О популярности: «Пока в Москве машины не было, я на метро ездил, так там многие подходили. Даже зимой, когда в шапочке был. 9 мая пошел на чествование ветеранов на Поклонную гору. Меня солдаты увидели - начали фотографироваться, потом их полковник ко мне подошел, у стелы группа школьников про экскурсию сразу забыла».

О Карпине: «Испанским футболом Валера очень даже интересуется, работает телекомментатором. Каждое воскресенье, после тура, Карпин в эфире. У Юры Никифорова на Новый год собирались. Но чаще созваниваемся».

О Никифорове: «Играет за ветеранов Хихона. Никакого бизнеса у него нет. Хотели с ним открыть футбольную школу - не получилось. Не было поддержки городских властей. Я его зазывал: «Давай, в РФС тебя попробуем устроить, на тренера будешь учиться!» Это не мое, отвечает».

О планах: «Пока дети не вырастут, оставлять Испанию нет смысла. Сыну 15 лет, занимается плаванием. Дочке - 11. Чемпионка Испании по гимнастике в своем возрасте. Если получит испанский паспорт - будет за сборную выступать».

О зарплате: «Для меня всегда это был больной вопрос. Не умею. Лишь раз переборол себя и пошел к Романцеву. Не любил он такие разговоры. Поэтому во время беседы смущались оба... В «Спартаке»-то в 1992 года платили мало - долларов триста. Разве что премиальные солидные. За победу - те же триста долларов. Старостин на следующий день после матча ходил в Тарасовке со списком и вручал деньги. Не только игрокам, но и поварам, водителю, которые летали на игры с нами. «Спартак» в те годы жил одной семьей».

Об «Овьедо»: «Клуб давно на грани банкротства. Деньги должны всем - футболистам, работникам клуба, включая чистильщика обуви и уборщицу, налоговой полиции, отелям... Общая сумма долга - 50 миллионов евро. Когда их выплатят, одному Богу известно. Президент «Овьедо» настолько обнаглел, что сам подал на меня в суд! По закону я не имел права играть в третьем испанском дивизионе, куда вылетел «Овьедо». Мог бесплатно перейти в любую команду. Что и сделал, подписав контракт с «Аланией». Вообще-то нужно было взять специальную бумагу: дескать, клуб ко мне претензий не имеет. Президент тогда сказал: «Да ладно, все нормально. Езжай, куда хочешь». Выдали мне на руки трансферный лист, и я со спокойной душой укатил в Россию. А позже этот товарищ, кстати, по профессии адвокат, - обставил все так, будто я покинул клуб без разрешения. Обратился в арбитражный суд, требуя с меня 18 миллионов евро! В таком же положении оказались и другие бывшие игроки «Овьедо». Пришлось нанимать адвоката, который обошелся мне в 50 тысяч евро. Я понимал, что у клуба нет шансов, но в одиночку ввязываться в тяжбу все же не рискнул. Мало ли что... Не хватало еще, чтобы «Овьедо» пустил меня по миру. Откуда у меня 18 миллионов? Суд, разумеется, я выиграл. Длился он целый год, и это клуб вполне устроило. Там просто любым способом тянули время. Потому что из-за иска на эти мифические 18 миллионов «Овьедо» не объявляли банкротом. Сейчас его прибыль, в основном за счет продажи билетов, составляет примерно 2 миллиона евро в год. По логике эти деньги должны идти в счет погашения долга. Но суд принял странное решение: в течение 20 лет клуб никому ничего выплачивать не обязан. Только если «Овьедо» продаст футболиста, 80 процентов из вырученной суммы уйдет на покрытие долгов. Так что расплатятся со мной, боюсь, ближе к пенсии. Одна радость - в городе меня уважают. Когда «Овьедо» играл во втором дивизионе, нам год не платили зарплату, и некоторые игроки начали откровенно валять дурака. Я же на поле не привык отбывать номер. Сезон закончился, мы отыграли последний матч и начали разъезжаться со стадиона. А у ворот собралась толпа разъяренных болельщиков. Мою машину они пропустили, даже аплодировали вслед. Другим партнерам повезло меньше. Их долго не выпускали, били стекла. Чудо, что самих не поколотили».

Об игре во втором испанском дивизионе: «За год, проведенный там с «Овьедо», получал по ногам чаще, чем за всю предыдущую карьеру. Ребра ломали, зашивали голову. Как-то за две недели дважды сломали нос, причем второй раз - специально. Ударили в борьбе локтем, а судья не то, что карточку не дал - назначил штрафной в нашу сторону! Тут я рассвирепел. Выдал запас всех испанских ругательств, какие за семь лет успел изучить. Из носа кровь хлестала так, что даже арбитра забрызгал. А я еще набрал крови в ладонь - и в него... Он достал красную карточку. Но дисквалифицировали меня всего на одну игру. Врачи написали заключение, чтобы был в состоянии аффекта. Но та, испанская, - ерунда, по сравнению с тем, что вытворял с нами в полуфинале Кубка кубков с «Антверпеном» португалец Коррадо. Андрей Иванов дал в нашей штрафной подзатыльник Чернятински, тот, артист, рухнул. Мяч уже был в центре поля, когда боковой арбитр замахал флажком. Коррадо подбежал, назначил пенальти, да еще, не разобравшись, влепил мне красную карточку».

О великих противниках: «За Роналдо в лучшие его годы было не угнаться. Ромарио вроде не самый стремительный игрок, но в штрафной вытворял что-то невероятное. Получит мяч - и как рванет в сторону! Нескольких секунд ему было достаточно, чтобы оторваться от защитника и пробить по воротам. У Клинсманна классная дистанционная скорость. Метров 30 бежал на одном дыхании. Из наших в этом смысле равных не было Димке Черышеву. Носился быстрее, чем Анри. С такими надо играть на опережение либо за счет грамотного выбора позиции. Запомнился также Кантона. Но не скоростью, а тем, что гипсом меня по затылку огрел. В 93-м играли с французами. У Кантона была сломана рука. Мы боролись за мяч, который уходил в аут. Я оттер француза корпусом, он чуть не упал на беговую дорожку. И когда шел обратно, треснул меня ребром своей загипсованной ладони по затылку».