К слову, о коррупции... Борьба с ней напоминает битву с призраком...
О «вечной» теме борьбы с коррупцией «ЮФ» подробно писал совсем недавно – в январе 2007 года (№ 2 от 24-30.01.07 г.). Тогда, подводя итоги ушедшего года, в беседе с нашим журналистом Брониславом Берковским о своем видении проблемы обстоятельно рассказал заместитель начальника Управления по борьбе с экономическими преступлениями (БЭП) ГУВД Ростовской области полковник милиции Олег Белохонов.
В частности, характеризуя распространенное явление, когда взятка более выгодна «дающему», чем «берущему» и комментируя статистические данные, Олег Витальевич отметил: «...К нам больше идут люди, которые связаны со сферой образования и здравоохранения. И в меньшей мере те, кто связан с контролирующими органами, органами местного самоуправления, – потому что в этой сфере те люди, которые дают взятку, в основном заинтересованы в ней больше, чем те, которые берут. Порой для них это настолько важно, что когда мы выявляем такой случай без желания взяткодателя, зачастую они напрочь отказываются давать взятку под нашим контролем. Потому что там совершенно иного уровня взаимоотношения. В коррупционные отношения с чиновниками входят, как правило, процветающие коммерсанты, у которых есть серьезный бизнес, большие предприятия, и они идут на такие преступления, чтобы этот бизнес нормально функционировал. И они ни в коем случае не придут к нам с заявлением...»
Вернуться к этому вопросу нас вынудили два обстоятельства. Первое: на протяжении последних месяцев самые «высокие» люди государства и ЮФО настоятельно повторяют, что коррупция серьезно тормозит развитие экономики и всех остальных отраслей, «разъедает» устои общества; а СМИ обязаны вступить в войну с этой горькой «отравой», как одно из самых действенных «противоядий». Второе: ГУВД Ростовской области подвело итоги своей работы за первый квартал текущего года на традиционной пресс-конференции, и тема коррупции звучала там «особой статьей». Попробуем разобраться в проблеме системно.
Коррупция как явление
Большинство из нас понимает коррупцию примерно так: заинтересованный в определенном исходе рассмотрения вопроса человек (не важно, какого именно вопроса: устройство в элитный детсад или вуз, на «хорошую должность», проведение конкурса на выполнение каких-либо работ с заведомо известным результатом, «отбраковка» от службы в армии, «закрывание глаз» на правонарушения и преступления, лечение по «высшему разряду» и без очереди, получение кредита или иной материальной выгоды, разрешение на строительство, предпринимательство, торговлю без достаточных для того оснований и т.д.) дает взятку конкретному должностному лицу, от которого зависит результат. Если он достигается, довольны оба: взяткодатель «купил» нужную «услугу», чиновник ее «продал», дальнейший процесс идет сам собою, но оба довольны.
Иными словами, мы отождествляем коррупцию исключительно с исполнением или неисполнением каких-либо обязанностей госслужащим за определенное сторонами вознаграждение последнему, что ведет к определенной выгоде «дающего» взятку. Но на самом деле понятие «коррупция» во всем цивилизованном мире давно уже переросло довольно узкое, хоть и широко распространенное явления взяточничества. К коррупционным преступлениям относятся также злоупотребление должностными полномочиями, превышение должностных полномочий, служебный подлог, халатность, то есть так называемые преступления против интересов госслужбы.
Казалось бы, какое тут преступление, если делается всё по обоюдному согласию и ко взаимной выгоде? А составов преступлений тут множество. Возьмем взяточника. Во-первых, взятку он получает за некачественное исполнение должностных обязанностей (например, при проведении конкурса или тендера победителем становится не тот, кто действительно лучший, а тот, кто «дал на лапу»), неисполнение своих обязанностей (например, справку на разрешение заниматься розничной продуктовой торговлей получает больной с открытой формой туберкулеза, а разрешение на покупку, ношение и применение оружия – наркоман) или же попросту за то, за что ему и так платят зарплату («ускорение» прохождения документов по инстанциям, устройство детей в школу или больных на операцию к лучшему специалисту). Во-вторых, он не платит с нее налога и иных отчислений, предусмотренных законодательством, что приводит к недостаточному наполнению бюджетов всех уровней и – в итоге – к подрыву основ государственной системы. В-третьих, коррупция «затягивает», и тот, кто однажды «взял» взятку, будет вольно или невольно рассчитывать на такой «дополнительный приработок» к зарплате и создавать все условия для того, чтобы без взятки к нему за результатом обращаться было бессмысленно.
Поведение взяткодателя также может быть квалифицировано как преступление сразу же по нескольким составляющим. Первая – он сознательно пренебрегает Законом, полагая (и зачастую, не без основания), что «в обход» он получит желаемый результат быстрее, лучше и надежнее. Вторая – он побуждает должностное лицо сделать что-то за взятку, то есть – толкает к преступлению другого человека. Третья – он своими действиями («успешным» продвижением по коридорам взяток) подрывает уважение к власти и государству, дискредитирует их в глазах общества, укрепляя последнее во мнении, что всё в нашем мире можно сделать «за деньги», при наличии «связей» и «нужных людей».
Коррупция как преступление
С учетом изложенного выше трудно говорить о коррупции как о чем-то «безобидном» или «несущественном». Она разъедает общество и государство хуже и вернее, чем раковая опухоль. А бороться с ней эффективно – крайне сложно. Почему? Разбитую с целью ограбления витрину или труп на улице заметит любой, и преступление будет документально зафиксировано (раскрыто или нет и как быстро – вопрос второй), но факт его совершения останется фактом. А коррупция может быть выявлена только одним из трех способов: заявление того, кого принуждают дать взятку, того, кого пытаются подкупить, либо «выход» правоохранительных органов на ту или иную «коррупционную цепочку» в ходе рутинных оперативно-следственных мероприятий (чаще всего – по другим уголовным делам).
Да, «органы» прекрасно осведомлены о «зонах риска» или потенциально коррупционных должностях, отраслях и сферах деятельности. Скажем больше, они регулярно информируют властные структуры о существовании реальной опасности «расцвета» коррупции в данных структурах. Но иногда это принимается к сведению, иногда – игнорируется. А в сводки попадают только документально зафиксированные коррупционные преступления. Причем расследовать их могут совместно или порознь совершенно различные ведомства.
Например, наиболее серьезные и тяжкие относятся в основном, к компетенции УБОП (управления по борьбе с организованной преступностью), а также ФСБ, прокуратуры; менее тяжкие – тот же УБЭП; подобные преступления могут попасть в поле зрения и налоговой инспекции или контрольных органов по использованию биоресурсов. Общая статистика ведется, но она для общественности практически недоступна, а в недавнем прошлом – вообще была засекречена.
Коррупция как наказание
Говоря об отсутствии законодательной базы для масштабной борьбы с коррупцией, автор ничуть не лукавит. К примеру (процитируем недавний доклад одного высокого милицейского чина), – «Уголовным кодексом РФ предусмотрено 11 составов должностных преступлений, диспозиции которых предусматривают как квалифицирующий признак наличие должностных полномочий, однако законодатель не только не закрепил перечень статей УК РФ коррупционной направленности, но и четко не сформулировал само понятие коррупции. В отличие от ряда других государств, в Российской Федерации до настоящего времени отсутствует антикоррупционный закон, что, естественно, усложняет работу по данному направлению оперативно-служебной деятельности. Для справки скажу, 20 ноября 2002 года Государственная Дума приняла в первом чтении законопроект «О противодействии коррупции». До этого момента он рассматривался нижней палатой на протяжении восьми лет, сегодня прошло более четырех лет со дня принятия закона в первом чтении, в общей сложности – 12 лет! А воз поныне там!»
При таком подходе всерьез воспринимать призывы «эффективно бороться с коррупцией» достаточно сложно. Возникает целый ряд вопросов. Если коррупция в стране существует как явление, то почему не дать ей четкое законодательное определение в развернутом виде: какие именно преступления относить к коррупционным, каковы степень тяжести и мера наказания за каждое из них, какие органы охраны правопорядка какие сектора должны контролировать, как информировать население о результатах борьбы и т.д.? Если нет определения, то есть четкого представления о том, что такое «коррупция», то как с ней бороться? Она же всё и ничего, фантом, призрак?! Сколько можно работать над действительно насущным и крайне актуальным законопроектом, отсутствие которого «вяжет» правоохранительные структуры по рукам и ногам???
Продолжать можно до бесконечности. Вместо этого обратимся к бесстрастной, но очень неоднозначной статистике. Сначала приведем сводные данные (источник их достоверен, но пожелал остаться неназванным) по законченным делам прошлого года, а потом дадим к ним необходимые пояснения. Всего в Ростовской области за 2006 год было возбуждено около 900 уголовных дел по преступлениям против интересов госслужбы (из них по «взяткам» – менее 350); направлено в суды было чуть более 600 (по статьям «дача взятки» и «получение взятки» – 260); было осуждено всего около 250 человек (взяточников и взяткодателей – чуть больше 150); а к реальным срокам заключения приговорен 31 (и 24 – соответственно).
Как видно из приведенной статистики, около половины всех выявленных и пресеченных «должностных» преступлений составляют действительно взятки. Часть их еще находится в стадии расследования (например, возбужденные в ноябре-декабре прошлого года). Но вот разница количества направленных в суд уголовных дел (а это означает, что следователи работу свою сделали полностью) и количества осужденных за данные преступления впечатляет. Хотя цифры эти относительны: один и тот же обвиняемый может одновременно проходить по нескольким эпизодам взяток, и, наоборот, в одном деле может фигурировать группа обвиняемых.
Зато законный вопрос к судьям возникает при сопоставлении других двух колонок приведенных данных: «количество осужденных» и «осужденных к реальным срокам». Слишком велика разница... Как же при этом взяточникам и взяткодателям не уверовать в свою безнаказанность, в возможность «выкрутиться», вероятно, с помощью тех же взяток?
Впечатляет и другая «картинка»: как среди осужденных вообще, так и среди осужденных к реальным срокам «кара» существенно чаще ложится на головы взяткодателей, а не взяточников. Так, за прошлый год по законченным делам осуждено 75 взяточников (к реальному заключению приговорены семеро), а взяткодателей – 83 (17). Над этим стоит поразмыслить тем, кто думает «за деньги» решать все свои проблемы...
По отраслям, где зафиксирована дача или получение взяток, лидируют образование – 35 процентов по итогам прошлого года (около 60 процентов – за первый квартал нынешнего), здравоохранение – 25 процентов (20 процентов), органы власти и управления, контрольные органы – примерно 20 процентов (20 процентов). И не стоит думать, будто высокий пост всегда спасет лихоимца от уголовного преследования: только на конец апреля УБЭП расследует коррупционные дела в отношении одного главы, двух замов глав и одного начальника отдела администраций различных муниципальных образований области.
Наверное, когда-то мы, россияне, придем к пониманию того, что гораздо «дешевле» не брать и не давать взяток, жить по закону и по совести, решать все вопросы исключительно законно и честно. Это и называется «правовым государством», к которому мы так стремимся в последние годы и которое невозможно построить в принципе без участия каждого гражданина.