Новейшая Кавказская война – информационная и не только…

«…По сути, против нас ведется информационная война — своего рода информационный терроризм. К сожалению, такого рода события могут продолжаться. Потом выберут другую площадку, какой-то еще субъект России. Мы не застрахованы от подобных событий», — сказал 25 октября на пресс-конференции в Магасе президент Ингушетии Мурат ЗЯЗИКОВ.
Его высказывание достаточно четко выражает довольно распространенную и далеко не беспочвенную позицию лидеров многих субъектов федерации, входящих в состав ЮФО. Да, отечественные и зарубежные СМИ, освещая те или иные события на Северном Кавказе, чаще всего стремятся не столько объективно разобраться в происходящем, «вникнуть» в ситуацию, сколько выдать очередную «сенсацию», чаще всего – негативного плана.
С теми же проблемами сталкиваются Чечня и Дагестан, Кабардино-Балкария и Карачаево-Черкесия, Адыгея и Северная Осетия – Алания, даже Калмыкия и Ставропольский край, не говоря уже об Ингушетии, практически все материалы о которой носят в последнее время либо сугубо отрицательный, либо сугубо положительный «оттенок». А «золотой середины» нет.
Объясню этот тезис. Если исследовать СМИ, то «образ» каждого субъекта ЮФО получится более или менее одиозным, шаржевым, «плоским», как анкета с сухим перечислением каких-то данных. Например, Кубань – схематично – житница, здравница, будущая столица Олимпиады, бурно развивающийся регион, где любят «махать шашкой» для решения застарелых проблем (ликвидация самозастроя и т.д.). Адыгея, которая совсем недавно начала активно «пиариться», выступает как регион, где почти ничего нет, но бурно все возрождается или строится, наблюдается всплеск инвестиций. Калмыкия – по тем же «анкетным» данным – степь, пагоды, шахматы и больше практически ничего.
В той же плоскости об Ингушетии складывается мнение, будто все боевики и русофобы сбежались на территорию республики со всего Северного Кавказа, пользуясь «слабостью власти», обосновались там, бесчинствуют и совершают «набеги» на близлежащие территории – Дагестан, Чечню, Северную Осетию и т.д. То есть налицо явный перехлест эмоций в оценке происходящего: одни утверждают «у нас все хорошо», другие – «у нас все плохо». Это достаточно четкая «поляризация» мнений, которая характерна для жесткого антагонизма или откровенной войны…
С оружием и без
Военные кампании на территории Чеченской Республики, несомненно, нанесли жесточайший урон «репутации» Северного Кавказа. А также – репутации Российского государства и армии, многих отдельно взятых народов, ислама, идеи добрососедских взаимоотношений между людьми разных национальностей и религий и т.п. Последствия открытых боевых действий будут «аукаться» всем нам еще очень долго – такова «логика» войны, противостояния, ситуации, когда идут «правда на правду». Горе и кровь – объективно – забываются тяжело.
Возьмите холокост – более 60 лет назад закончилась Вторая мировая, а ее кошмарные итоги не стерлись из памяти и, напротив, постоянно будоражат мировое сообщество. У истребления армян в Турции начала ХХ века история еще более длительная, а не забылось – саднит, болит. То же самое правило применимо и к «репрессированным народам» (на Кавказе к таковым себя могут причислить, к сожалению, очень многие). Оно же действует везде, где имеет место четкое деление на большинство и меньшинство, причем у последнего есть основания считать себя притесняемым…
Память тем страшна и прекрасна, что «стереть» ее невозможно никаким «волевым решением» или «росчерком пера» – она может быть исключительно «сглажена» или «задобрена» постоянным кропотливым трудом, выстраиванием неконфликтных отношений. И, разумеется, там, где вчера «говорили» на языке оружия, людям очень тяжело по мановению «волшебной палочки» сразу же перейти на язык мирной беседы, взаимоуважающего убеждения. Поэтому любой взрыв или выстрел воспринимается как возобновление боевых действий (это видно на примере Израиля и Палестины, Афганистана и Ирака, Турции и Курдистана, Ливии и Ирландии, Абхазии и Южной Осетии, Нагорного Карабаха и т.д.).
Еще один яркий пример подобного явления «живучести» экстремизма и его невероятной активности привел в своем недавнем выступлении президент Кабардино-Балкарии Арсен КАНОКОВ: «К сожалению, в последнее время в республике активизируются попытки определенных политизированных групп населения расшатать ситуацию. При этом часть из них действует под надуманным лозунгом защиты национальных интересов, по существу пытаясь реанимировать процессы, которые развернулись в Кабардино-Балкарии в 1992 году и поставили республику на грань пропасти. Как гарант Конституции Кабардино-Балкарской Республики я также не допущу никаких посягательств на ее основополагающие статьи со стороны любых политических сил, какой бы они народ ни представляли».
Мнения экспертов
Как заявил 26 октября на координационном совещании (по вопросам борьбы с оргпреступностью) правоохранительных органов ЮФО в Ростове-на-Дону заместитель Генпрокурора РФ Иван Сыдорук, на территории Южного федерального округа действуют 75 организованных преступных формирований, и принимаемые меры по борьбе с оргпреступностью недостаточны. А основу организованной преступности в регионе составляет легальный бизнес, созданный криминальными структурами, и нелегальный, в котором преобладают незаконный оборот наркотиков и оружия, контрабанда, производство контрафактной продукции, преступления в сфере топливно-энергетического комплекса, незаконная добыча биоресурсов.
«Статистика говорит об очень высоком уровне преступности в округе», – констатировал на том же совещании новый полпред Президента в ЮФО Григорий Рапота. По его данным, 84 % преступлений террористического характера, совершенных на территории России, приходятся на юг, а наиболее сложными, с оперативной точки зрения, регионами остаются Ингушетия, Дагестан и Чеченская Республика.
Советник Президента РФ, генерал-майор, доктор юридических наук Асламбек АСЛАХАНОВ в одном из недавних интервью отметил: «Ситуация на Северном Кавказе несколько обостренная, но не столь драматичная, как ее пытаются преподнести далеко за ее пределами. Чтобы объективно подойти к оценке положения в этом регионе, нужно проанализировать последние 50 лет жизнедеятельности жителей этой южной части России. Нельзя говорить, что обострение обстановки в Ингушетии началось только сейчас. Местная власть и федеральные структуры проводят работу, направленную на стабилизацию обстановки. Но нередко, как мне представляется, не теми методами. Нельзя на Кавказе действовать как слон в посудной лавке. Вызывает удивление, зачем при обнаружении в жилом массиве лиц, обоснованно подозреваемых в совершении преступлений, проводить «войсковые» операции, разрушать квартиры, подъезды. Были же и случаи, что иногда не обнаруживали никого».
Вторит ему и президент Академии геополитических проблем Леонид ИВАШОВ: «Можно взять под контроль территорию республики, использовав войска и правоохранительные структуры. Но террористические группы тогда перейдут на территорию других республик, где продолжат то же самое. Такое перетекание экстремистских сил будет происходить по всему региону, пока весь Кавказ не взорвется. Организованные НВФ в Чечне не уничтожены, а рассеяны. Их выдавливание с территории Чечни еще не означает их уничтожения. Они переместились в другие субъекты РФ на Кавказе, действуют на территории Дагестана, Ингушетии и с территорий этих республик. Говорить о том, что все вооруженное подполье ликвидировано, – нельзя. И самое важное – не устранена социальная база вооруженного сопротивления: нищета, несправедливость, повсеместная коррупция, порой чрезмерное применение вооруженной силы, предоставление почти неограниченных прав силовым ведомствам. Все это накаляет обстановку, а не способствует ее разрешению. Силовым методом можно только сжать пружину всеобщего недовольства, но она все равно будет стремиться к выпрямлению. Нужно отдавать отчет в том, что подавляющее большинство населения Северного Кавказа крайне недовольно и федеральным центром, и местными властными органами».
Иными словами…
Причины и проблемы видят все. Это «давние обиды», социальное неравенство между различными слоями населения в регионах и между самими регионами, низкий уровень занятости и инвестиций, пробелы в идеологической работе с молодежью, пережитки «правового беспредела» со стороны правоохранительных структур и т.д. Беда в том, что определенное «обострение» ситуации налицо. И этому также есть объективные причины.
В своем сентябрьском интервью заведующий отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа Сергей МАРКЕДОНОВ, говоря о причинах резкого увеличения количества терактов в Ингушетии, отметил: «Ради бога, только не говорите: «а» – что это связано с выборами, «б» – не говорите, что это связано исключительно с какими-то кадровыми вопросами. Нынешнее обострение в Ингушетии, оно ведь началось-то не сегодня. Мы будем в октябре с вами отмечать 15-ю годовщину с момента осетино-ингушского конфликта. За пять дней этого конфликта было убито 480 человек. Было много неразрешенных проблем, была проблема беженцев, были социальные проблемы, я уже не говорю о высокой безработице и так далее. Была общая для всего постсоветского Востока проблема трансформации националистического дискурса в религиозный. Вторая важная проблема – это не оправдавшиеся завышенные ожидания. Я напомню, что в 1991 году Ельцин получил чуть ли не стопроцентную поддержку в Ингушетии. Власть российская обещала территориальную реабилитацию. Да, эта идея утопична, а на практике ее реализация взрывоопасна. Но такое обещание было дано и не выполнено. На Кавказе приходится платить за невыполненные обещания не деньгами, а сожженными бэтээрами и гибелью наших соотечественников».
Методы решения проблем предлагаются также самые различные. Например, неотвратимость наказания боевиков и ваххабитов и объявление их «личными врагами», как, например, это сделал на днях президент Чечни Рамзан КАДЫРОВ, заявив: «Я – чеченец и мусульманин. Они принесли горе и страдания чеченскому народу, они ставили перед собой цель подорвать ислам изнутри. Поэтому они для меня враги – и как для чеченца, и как для глубоко верующего человека». Или охрана домов и улиц этнических меньшинств силами большинства местного населения (как это происходит в станице Орджоникидзевской в Ингушетии), попытки самосуда и «выкорчевывания» экстремизма (в Карабудахкентском районе Дагестана местные жители на прошлой неделе пытались поджечь дом пособника боевиков; ранее к подобной тактике прибегал Израиль). Государственные мужи из силовых ведомств говорят на ту же тему, что нужно обуздать коррупцию, обеспечить торжество закона и т.д.
Но все эти меры в стихийном проявлении, по отдельности, результата – ощутимого и быстрого – не принесут. Нужна комплексная программа «Возрождения Кавказа», не формальная, идущая «сверху» и «снизу». Она должна включать в себя экономические, политические, религиозно-нравственные, правовые рычаги и базироваться исключительно на взаимоуважении, на общем стремлении к миру. Причем срок действия такой программы должен быть обозначен: «Постоянно». И неотъемлемой частью такой программы должны стать эффективные меры противодействия «информационной войне», которая против Кавказа и России развязана давно и идет, надо признать, успешно (об этом «Южный Федеральный» неоднократно писал).
Именно информационную войну проиграли США в Ираке, и это «аукается» сейчас как внутриполитическим кризисом в самой Америке, так и кризисом «доверия» к американским «ценностям» в мире. Именно информационную войну Россия не хочет «замечать» на Кавказе, и потому постоянно ее проигрывает. В век современных технологий к распространению и обработке информации мы относимся «по старинке», как-то совсем «по-советски»: мол, руководство о такой проблеме не говорит, значит, ее не существует. Увы, она есть, и она остра. Решив проблему информационной безопасности России и Кавказа, мы обеспечим качественный «рывок» в развитии экономики, социальной сферы, межэтнических и межрелигиозных отношений. Но именно об информационной безопасности не говорилось ни на Госсовете в июне 2007 года, ни с других «высоких трибун»…
Андрей ЗАПАДОВ
Редакция «ЮФ» благодарит за содействие в подготовке материала службы по связям с общественностью советника Президента РФ Асланбека Аслаханова, президента Академии геополитических проблем Леонида Ивашова, заведующего отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа Сергея Маркедонова.