РОССИЯ МОЖЕТ ПОТЕРЯТЬ СТАТУС ЭНЕРГЕТИЧЕСКОЙ СВЕРХДЕРЖАВЫ

Военно-политические игры на Южном Кавказе способны разрушить СНГ.
Россия пытается предотвратить угрозу форсированного и неконтролируемого развала Содружества Независимых Государств (СНГ). Именно в этом, на наш взгляд, следует искать причину последних жестких демаршей Москвы вокруг обострившегося грузино-абхазского и грузино-югоосетинского конфликтов. Представляется, что той же задаче – сохранению СНГ – подчинена и бескомпромиссная позиция Кремля в вопросе вступления в НАТО Украины и Грузии.
Бумажный пояс спасения
Несмотря на постоянные критические и во многом справедливые замечания многочисленных экспертов относительно слабости политической архитектуры СНГ, у России сегодня нет других официальных, легитимных политических механизмов, обосновывающих ее претензии на контроль над постсоветским пространством. «Бумажный ошейник» СНГ, накинутый в начале 90-х годов на развалины СССР, стал на долгие годы едва ли не единственным «спасательным поясом» для постсоветских элит бывших союзных республик. Не всегда эффективно этот пояс выполнял свои функции. Постсоветское пространство не смогло избежать кровопролитных межнациональных конфликтов на Кавказе и в Средней Азии. Однако, несомненно, что если бы не существовало института СНГ, эти конфликты полыхали бы гораздо дольше и интенсивнее, а их «замораживание» (о прекращении, увы, речь не идет) было бы вряд ли возможно.
Отношение к институту СНГ было не всегда ровным и вменяемым со стороны кремлевских элит. Сначала Содружество оставалось сугубо формальным образованием, представлявшим собой своеобразный политический мемориальный комплекс – «памятник СССР». Для 90-х годов характерно торжество национального эгоизма бывших союзных республик (его не избежала и Россия), и поэтому институт СНГ мало интересовал столицы постсоветских государств. Впрочем, экономический кризис, захлестнувший новые государства, не позволил им полностью отказаться от непопулярного квази-интеграционного проекта, и во многом это и стало спасением для Содружества.
Изменение отношения к институту СНГ началось в Москве после того, как команда президента РФ Владимира Путина взяла курс на превращение России в новую энергетическую сверхдержаву. Главным инструментом этого, как известно, стал ГАЗПРОМ. «Газовая идея» фактически превратилась в новую национальную идею России. В ходе формирования нового режима энергетической сверхдержавности и высветилась ключевая роль института СНГ.
Энергетическая подоплека заинтересованности в СНГ
Энергетическое возрождение России основывается на уникальной монопольной возможности Кремля выступать в роли практически единственного крупного поставщика нефти и газа в страны Евросоюза. Трубопроводная инфраструктура ГАЗПРОМа является основной «несущей политической конструкцией» для российской энергоимперии. Однако энергетический гегемонизм РФ в Европе напрямую зависит от бесперебойных гарантированных закупок нефти и газа в двух государствах СНГ – Туркменистане и Казахстане. Собственных энергетических ресурсов России не хватило бы не только для формирования режима новой энергетической гегемонии в ЕС, но даже для обеспечения внутренних потребностей.
В этой ситуации сохранение контроля Москвы над поставками энергоносителей из Туркмении (80 % экспортируемого ГАЗПРОМом в страны ЕС газа имеет туркменское происхождение) и Казахстана (несколько нефтяных месторождений в казахстанской зоне Каспийского шельфа имеют запасы, превышающие все нефтяные запасы США) является непременным условием сохранения нынешнего процессе укрепления российских позиций в мире и, прежде всего, в странах Евросоюза. И институт СНГ превращается сегодня едва ли не в ключевой инструмент обеспечения российских интересов в Туркменистане и Казахстане.
Угрозы российской энергетической гегемонии
Сегодня механизмы СНГ нужны в большей степени России, чем ее партнерам по Содружеству. События последних лет показывают, что нынешние элиты в столицах бывших союзных республик, за редким исключением, тяготятся влиянием «старшего российского брата» и начинают проявлять всё большую самостоятельность, поглядывая в сторону атлантического сообщества. В первую очередь это касается как раз «энергоемких» государств.
Казахстан, при всей демонстрации позитивного отношения к России, начинает проводить всё более самостоятельную политику, нередко, идя вразрез с интересами Москвы на постсоветском пространстве. Один из последних примеров – поддержка Астаной кандидатуры Михаила Саакашвили на президентских выборах в Грузии в январе 2008 года, а также отказ поддержать РФ в выходе из режима санкций в отношении Абхазии и Южной Осетии. Казахстан сегодня выступает в роли силы, ориентированной на поддержку официального Тбилиси, и декларирует принцип признания целостности Грузии.
Еще более драматично начинают складываться отношения России и Туркменистана. В мае-июне 2008 года официальный Ашхабад фактически продемонстрировал стремление начать пересмотр формата сотрудничества с Россией и подал вполне отчетливые позитивные сигналы США. Разумеется, пока рано говорить об угрозе геополитической переориентации Туркменистана с российского «полюса» на атлантический. Однако отказ Ашхабада прогарантировать на бумаге объемы поставок газа в трубы ГАЗПРОМа, ведущие в Европу, не может не тревожить Москву.
Немаловажно, что плохо скрываемое охлаждение отношений между Москвой и Ашхабадом происходит на фоне активных контактов туркменского президента Бердымухамедова с представителями США, Евросоюза и НАТО. Одним из последствий этих контактов стало подключение Туркменистана к афганской миссии НАТО (через оказание финансовой и продовольственной помощи официальному Кабулу), а также согласие на возобновление проекта Трансафганского газопровода (который будет транспортировать туркменский газ в обход России, через территорию Афганистана в Пакистан и Индию).
Поведение казахстанских и туркменских политиков показывает, что они уже не довольствуются исключительно российским сотрудничеством и хотели бы сделать свою внешнюю политику (энергетическую в том числе) многовекторной.
Укрепление СНГ – стратегическая задача Кремля
Сегодня для России крайне важной задачей становится удержание Казахстана и Туркменистана в орбите своего влияния. Многовекторный подход (возобладай он в полной мере в Астане и Ашхабаде) будет означать конец российской энергетической гегемонии на постсоветском пространстве и, соответственно, в Евросоюзе.
Для того, чтобы сохранить свое преимущественное право на присутствие в регионе Центральной Азии (и на доступ к ее энергетическим ресурсам), у Москвы остается, на самом деле, не так много политических механизмов. Главные из них – это СНГ и тесно с ним связанная Организация договора о коллективной безопасности (ОДКБ). В пользу того, что российская администрация это прекрасно понимает, говорит факт создания в мае 2008 года Федерального агентства по делам СНГ в структуре МИД РФ нового путинского кабинета министров.
Сохранение и укрепление политической архитектуры СНГ является сегодня стратегической задачей России. Ведь в случае развала Содружества российское влияние в постсоветских государствах значительно ослабнет, а атлантические игры политиков в столицах бывших союзных республик приведут к укреплению их альянсов с американскими и европейскими политическими и экономическими структурами.
Очевидно также, что обрушение СНГ приведет к ликвидации ОДКБ – единственной военно-политической структуры, с помощью которой Кремль обеспечивает себе преимущественные права на контроль над постсоветским пространством. После этого «бегство» постсоветских элит в атлантическое сообщество (и, следовательно, прочь от России) станет всего лишь делом времени.
Грузинско-украинская «мина» под СНГ
На наш взгляд, именно через призму этой угрозы следует рассматривать повышенную агрессивность Москвы в отношении проблемы вступления Грузии и Украины – двух государств СНГ – в НАТО. Вступление Киева и Тбилиси в Североатлантический альянс (в декабре 2008 года они, скорее всего, получат «входной билет» в НАТО на встрече министров иностранных дел Североатлантического блока в Берлине) будет означать фактический выход двух постсоветских государств из СНГ и ОДКБ. А это не может не стать началом неизбежного кризиса и вероятного развала двух пророссийских международных организаций. Со всеми вытекающими для Кремля последствиями (энергетическими, прежде всего).
Таким образом, энергичное стремление России сорвать процесс принятия Украины и Грузии в НАТО является попыткой не столько «остановить продвижение Североатлантического альянса на Восток» (это, скорее, пропагандистский штамп, рассчитанный на внутренне употребление: страны НАТО являются главными потребителями российского газа, и «воевать» с НАТО для России сейчас столь же нелепо, как воевать в магазине продавцу товара со своими покупателями), сколько попыткой предотвратить неизбежный развал СНГ и ОДКБ, который, в свою очередь, обернется утратой российских энергетических позиций в постсоветской Средней Азии.
Нагнетание Москвой напряженности в Украине (информационная кампания вокруг Севастополя и Крыма и попытка разыгрывания карты «самоопределения карпатских русинов») и Грузии (через фактическое подыгрывание агрессивному тбилисскому курсу на размораживание конфликтов в Абхазии и Южной Осетии) вызвано стремлением сорвать декабрьское решение в Берлине относительно грузинского и украинского дрейфа в НАТО. Ведь, согласно натовским критериям, вступление в члены блока невозможно для государств, имеющих проблемы с границами и нерешенные территориальные споры.
Впрочем, маловероятно, что эти официальные критерии членства в НАТО будут играть существенную роль на берлинском саммите в декабре 2008 года. Госсекретарь США Кондолиза Райс, побывавшая недавно с официальным визитом в Тбилиси, заявила о поддержке стремления президента Михаила Саакашвили привести страну в НАТО. Очевидно, что игнорирование американским руководством натовских критериев членства также может служить доказательством того, что вхождение Грузии и Украины в НАТО не является самоцелью для Вашингтона. Начавшийся после этого вступления неизбежный кризис и развал СНГ (а также проекта ОДКБ, основанного на фундаменте Содружества) обеспечит США и их атлантическим партнерам возможность форсированного вхождения в постсоветскую Центральную Азию и доступ к энергетическим ресурсам Казахстана и Туркмении, которые до сих пор оставались под российским контролем.