Репетиция понимания Или Почему нам стало так трудно договариваться с Евросоюзом

Саммит Россия — ЕС начался в четверг вечером с весьма любезного рукопожатия Владимира Путина и канцлера Германии Ангелы Меркель на пороге санатория "Волжский утес". Лидеры добирались к месту встречи на вертолете. Остальные — по воде, на специально привезенных из Питера "Метеорах". Состоявшийся вечером ужин (к Путину и Меркель присоединился глава Еврокомиссии Жозе Мануэль Баррозу) по сути и стал основной частью саммита — все остальное будет куда более формально. Встреча, как считают многие эксперты, проходит на самой низшей за все последние годы точке отношений между Россией и ЕС. Цель — хотя бы немного эти отношения "приподнять". Удастся ли это — станет ясно даже не сегодня, в день оглашения итогов саммита, а гораздо позднее.

Непонимания, причем обоюдного, набралось предостаточно. Чего стоит одно только перечисление спорных тем: польское мясо и размещение элементов американской ПРО в Чехии, таллинский Бронзовый солдат и возможный российский мораторий на Договор об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ). Однако решения ни одной из этих проблем от саммита ждать не приходится. Причин для растущего непонимания много. Главных — три.

Проблема роста

Прежде всего развитие отношений России и ЕС притормозило расширение этого союза. Те правила игры, которые были хороши для 15 стран, дают сбой в хоре из 27 голосов, многие из которых претендуют на соло. История с Польшей, уже второй саммит блокирующей начало обсуждения нового Договора о стратегическом партнерстве из-за российского эмбарго на поставки мяса, — своего рода экзамен и для самого Евросоюза. ЕС не может не тревожить прецедент, при котором одна страна способна воспрепятствовать любому решению остальных двадцати шести. Плюс личные настроения тех, кто решил превратиться в "солистов".

— ЕС расширился, там появились бывшие наши союзники, многие из которых стали членами НАТО и хотят доказать своему бывшему основному партнеру, каковым был СССР, что они стали самостоятельными и могут вести свою политику, в том числе и недружественную, в отношении России, — считает сопредседатель Совета по национальной стратегии Валерий Хомяков. — Вторая причина — в нас самих: мы порой не совсем адекватно себя ведем. Пиар-истерики некоторых наших политиков по поводу эстонских шпрот и "убогих чухонцев" очень помогли националистам в Эстонии выиграть последние выборы в сейм. Ни одна русская партия теперь там не представлена, что, безусловно, сыграло свою роль в истории со сносом Бронзового солдата.

Не стоит упускать из виду, что на фоне проблем с Польшей и Прибалтикой у России складываются совершенно нормальные отношения с другими странами бывшего советского блока: Венгрией, Чехией, Словакией. В прошлом году Владимир Путин возложил венок к памятнику жертвам антисоветского восстания 1956 года в Будапеште. Может быть, все дело в том, что венгры наши могилы не раскапывают...

Как выясняется, "старый" Евросоюз был более прагматичен, всегда четко отделял главное от второстепенного. То есть сами принципы сотрудничества, в первую очередь в экономике и энергетике, — от частных двусторонних проблем. У "новых европейских" — ровно наоборот. Впрочем, некоторые эксперты полагают, что все то, что происходит, — не более чем "проблемы роста".

— Просто идет новое узнавание друг друга двумя новыми европейскими государственными образованиями, Россией и ЕС, — считает президент Фонда эффективной политики Глеб Павловский. — Это конфликты, которые связаны со становлением партнерства.

Смена лидеров

Возникшие сложности в отношениях Москвы и Брюсселя во многом можно объяснить еще и тем, что два последних года для объединенной Европы стали "урожайными" на смену лидеров в ключевых странах ЕС. Напомним: в ноябре 2005-го свой пост покинул канцлер ФРГ Герхард Шредер, в апреле 2006-го — премьер-министр Италии Сильвио Берлускони, за день до саммита Елисейский дворец освободил президент Франции Жак Ширак.

С этими политиками официальной Москве на протяжении многих лет удавалось находить общий язык не только по европейским, но и по важнейшим мировым проблемам (наиболее яркий пример — "ось Москва — Париж — Берлин", которая оформилась на базе неприятия агрессии США против Ирака). Если у Москвы что-то не получалось с Брюсселем или с восточноевропейскими странами, присоединившимися к ЕС, то всегда можно было проделать обходной маневр — найти приемлемое компромиссное решение через Берлин или Париж.

Еще одна весьма существенная деталь: Владимира Путина с каждым из этой "могучей тройки" связывали прочные личные отношения. Официальные связи "по взаимному согласию" переросли в крепкую дружбу, которая имеет свое продолжение. Недавно, например, Сильвио Берлускони был замечен с российским президентом на боях без правил в Санкт-Петербурге. С легкой руки "друга Владимира" семья Герхарда Шредера пополнилась "питерскими" — девочкой и мальчиком из приютов северной российской столицы.

С новыми лидерами этих стран — федеральным канцлером Ангелой Меркель и итальянским премьером Романо Проди — у российского президента сложились, судя по всему, скорее деловые, чем доверительные отношения. Похоже, еще проблематичнее хозяину Кремля будет найти взаимопонимание с новым президентом Франции Николя Саркози, которого никто не рискнет отнести к числу друзей России. Не будем также забывать: премьер-министр Великобритании Тони Блэр на днях объявил, что 27 июня подаст королеве прошение об отставке со своего поста, а в США набирает обороты президентская избирательная кампания.

Кстати: у руководителей ЕС и ведущих стран Европы аналогичная головная боль — в России тоже не за горами парламентские и президентские выборы. А вдруг что изменится?

"Трудность, которую нельзя устранить"

В диалоге России и ЕС часто присутствует и третий — США. К мнению Вашингтона различные страны ЕС прислушиваются с разной степенью внимания, но среди них нет таких, кто бы полностью его игнорировал. Опрошенные "Известиями" эксперты признают: возможно, отношения России и ЕС были бы лучше, если бы в них не было США, но в данном случае сослагательное наклонение не имеет смысла.

— Америка все время будет участвовать в выработке политики Евросоюза, влиять на него очень сильно, причем влиять и культурно, и политически, и через правительства отдельных стран: сегодня в ЕС такие страны, например, как Польша или страны Балтии, являются агентами американской политики, — говорит Павловский. — Для нас это трудность, которую нельзя устранить.

Между европейскими странами и США, безусловно, бывают расхождения, но это, как правило, не относится к политике по отношению к России. И риторику Брюссель и Вашингтон часто используют весьма схожую. В этом смысле любопытно, что незадолго до саммита Россия—ЕС прошел саммит ЕС—США, где Джордж Буш, например, еще раз разъяснял Ангеле Меркель свою позицию по размещению в Европе элементов американской ПРО. Но даже если попытаться рассмотреть гипотетическую ситуацию, при которой никакой Америки на свете нет, задачу сближения позиций между Россией и Евросоюзом это не слишком облегчит. Но вряд ли стоит делать из этого драму.

— При сегодняшних размерах товарооборота и взаимном инвестиционном интересе трудности в диалоге с новыми членами ЕС не играют никакой роли, — считает Павловский. — Например, в вопросе энерготранзитов Европа не сможет не согласиться с зависимостью от российских поставок. Поэтому мы будем видеть слегка невротические метания: с одной стороны, ЕС будет требовать подписать Энергетическую хартию, хотя сам понимает ее односторонность, с другой стороны, Россия будет предпринимать действия, подобные недавним путинским договоренностям в энергетической сфере с Казахстаном и Туркменией.

Договориться рано или поздно придется и с европейцами. Примечательно, Россия недавно сделала примирительный жест: в Петербурге был открыт Польский дом — в церемонии принимали участие супруги президентов России и Польши. Проведение самарского саммита, несмотря на отсутствие главного повода для его проведения (переговоров о новом стратегическом соглашении), тоже сигнал: мы приглашаем договариваться. Ну а мы ведь и не воевать собрались...