Академик Геннадий МАТИШОВ: АКАДЕМИЯ НАУК ОТСТОЯЛА ИНТЕРЕСЫ ГОСУДАРСТВА

Впервые за последние десятилетия годичное собрание Российской академии наук вызвало такой общественный резонанс. Ведущие ученые страны еще раз подтвердили независимость своего мышления – академики и представители научных институтов единогласно отвергли стремление государственных чиновников установить контроль над научными исследованиями. В чем же подоплека такого демарша? По просьбе «ЮФ» это событие комментирует председатель Южного научного центра Российской академии наук, директор Мурманского морского биологического института РАН академик Геннадий Григорьевич МАТИШОВ.

- Сразу хочу отметить – никакого демарша, никакой неразрешимой проблемы, как представляют это некоторые средства массовой информации, я в сложившейся ситуации не вижу. В соответствии с новым законодательством Общее собрание РАН приняло ряд поправок к своему Уставу. В него внесены два основных
положения – избранного президента Академии наук утверждает Президент России, а сам Устав – Правительство Российской Федерации. Был доработан еще ряд деталей. А радикальные поправки, которые нам пытались навязать авторы так называемого «модельного» устава, были вынесены за скобки и не рассматривались.

Кстати, показательно, что два высокопоставленных чиновника Министерства образования и науки, которые придумали и лоббировали эти поправки, предпочли дискуссии новую работу. Первый замминистра Свинаренко ушел в РАО ЕЭС, а статс-секретарь министерства Лиманов – ректором в один из московских вузов.

Так что совершенно безосновательно кое-кто, нагнетая обстановку, называет позицию Академии фрондой. Это естественное явление – почему все должны стоять перед чиновниками по стойке смирно в демократическом обществе?

Проблемы у Академии наук есть, но они совершенно в другом.

- Но конфликт все же существует? Ведь имелись, очевидно, у авторов «модельного» устава какие-то резоны, чтобы существенно ограничить академическую самостоятельность, сделать ее управляемой структурой.

- Резоны эти, на мой взгляд, никакого отношения к развитию науки в России не имеют. Если бы в этих предложениях было что-либо существенное, что могло бы привлечь, заинтересовать научный мир, то, поверьте, решение не было бы таким единодушным. Ведь Академия наук – это далеко не только Президиум, являющийся, по сути, ведомством, организовывающим текущую работу. Академия – это, в первую очередь, более 300 научных институтов, множество других исследовательских подразделений, 52 тысячи ученых и примерно столько же инженерно-технического персонала. И если бы им пытались подсказать, как усовершенствовать, модернизировать механизм деятельности научных коллективов, сделать его более адаптированным к современному рынку, это могло бы вызвать интерес.

Если бы предложенные Минобрнауки реформы касались улучшения пенсионного обеспечения ученых, они, несомненно, были бы поддержаны. Чтобы не получалось так – доктор наук, заслуженный деятель, профессор, уходя на пенсию получает 3 – 4 тысячи. Так может быть, пора вводить такое понятие, как «научная пенсия», чтобы ученый мог уйти на пенсию, и спокойно продолжать свои исследования. Ведь никто над этой темой не думает!

«Реформаторы» не сумели заинтересовать своими предложениями ни «стариков» - а средний возраст академиков у нас 72 года – ни научную молодежь. Почему? Да потому, что цель у них была совсем иная: взять под свой контроль бюджет и имущество Академии. Причем сугубо выборочно.

Консолидированный бюджет Академии – около 50 миллиардов рублей. Из них около 30 миллиардов – бюджетные деньги, а примерно 17 миллиардов – внебюджетные. В том числе и за аренду помещений. Вот за эти деньги и за престижные здания в центре Москвы и Питера и идет борьба.

И никто ко мне в Дальние Зеленцы на побережье Баренцева моря, в тундру за 200 километров от Мурманска, не поедет – я не думаю, что министерские чиновники борются за эти ветхие бараки. А это тоже академическое имущество. В этих бараках в Дальних Зеленцах находится Мурманская морская биологическая станция – единственная российская станция от норвежской границы до Аляски. Но кого же это волнует!

Вообще-то ситуация складывается парадоксальная. В составе Академии – свыше 300 институтов. И у подавляющего большинства таких дворцов, как на Ленинском проспекте ведь нет! И никто не думает, как они выживают. Депутаты и министры видят то, что на пути из Кремля во Внуково. А пускай они приедут ко мне в Мурманск! Или на азовское побережье, в Кагальник, на научную станцию ЮНЦ! Южный научный центр в Ростове существует четыре года, но по сей день своего здания не имеет. Это здание, в котором мы беседуем, мы арендуем. Спасибо губернатору Ростовской области, Владимиру Федоровичу Чубу, он дал нам его в аренду на 49 лет. Мурманский морской биологический институт в Мурманске тоже своего ничего не имеет – мы арендуем помещения у Полярного геофизического института. И таких среди серьезных научных учреждений большинство. Не говоря уже о станциях, лабораториях, в которых небольшие коллективы и нет никакой инфраструктуры. Что, о них заботились авторы «модельного» устава? Нет! Или подумали в Министерстве образования и науки о том, как купить новый телескоп для знаменитой на весь мир Зеленчукской астрофизической обсерватории или хотя бы отремонтировать старый, 6-метровый? Обещали, но денег не выделили. И вполне естественно, что никакого бюрократического устава коллектив Академии наук не примет, потому что он не выражает интересы ни ЮНЦ, ни ММБИ, ни астрофизической обсерватории.

Еще один аспект проблемы. Адепты реформ ради реформ пытаются переориентировать нас на импортную модель организации научных исследований, закрывая глаза на то, что российским научным традициям почти три сотни лет.

Да, в тех же США развитие науки идет по другому пути, но почему его надо срочно и слепо копировать? Гарвардский университет имеет бюджет свыше 3,2 миллиарда долларов, наша Академия наук – меньше 2 миллиардов. Но я думаю, что российская академическая наука имеет не меньше достижений, чем Гарвард!

Те, кто ратует за «смену модели», как правило умалчивают, что основа финансирования научных исследований американских университетов – это «казенные» деньги – из федерального бюджета или бюджетов штатов. А если им дают деньги на какие-то исследования крупнейшие корпорации, то все равно как минимум треть из них направляют на теоретические работы, создавая для этого специальные и очень хорошо финансово обеспеченные фонды. Вот такой подход есть смысл перенимать!

Но где вы видели у нас фонд, например, по созданию технологий для возрождения биоресурсов Азовского моря? Все говорят – ах, рыбы нет! – а никакой инициативы никто из большого бизнеса не проявляет. И я не знаю, кого бы озаботили фундаментальные основы этих технологий.

И вместо того, чтобы инициировать создание подобных фондов, чиновники, камуфлируя свои цели рассуждениями о зарубежном опыте, стремятся поставить науку под свой контроль. А ведь там, на западе, никакой президент или министр наукой и не пытается руководить!

Я хорошо это знаю, потому что меня очень часто приглашают и в Европу, и в Америку как эксперта. И там если уж сказал специалист по, скажем, большим морским экосистемам, что управление эксплуатацией природными ресурсами Мирового океана должно строиться на таком-то фундаменте, то уже ни президент Буш, ни министр, своим указом эту схему никогда не отменит. Если денег не хватает, или появятся сомнения, он опять обратится к этим экспертам и попросит – посчитайте, что можно сделать за эти деньги, или скажите, что надо сделать срочно, а что можно пока отложить. А у нас такого нет! Послушали, и сделали по-своему. А потом объясняют – хотели как лучше, а получилось…

Хотя надо отдать должное Владимиру Владимировичу Путину – он умеет прислушиваться к мнению ученых – отвернули ведь нефтяную трубу от Байкала!

Главное сейчас – не изобретать умозрительные реформы, а серьезно подумать, как развить сохранившиеся споры фундаментальной науки, чтобы мы могли в ближайшие десять лет нашу экономику – а без знаний экономики быть не может! – на много порядков двинуть вперед.

Для этого, конечно, нужно быть патриотом своей страны. Ведь Академия наук со времен царя Петра была не просто элементом государства, а одним из его стержней. Так же как церковь – это была наша духовность. И смотрите – менялись цари, Россия прошла через революции, сталинизм, перестройки – все рушилось, несколько раз кардинально менялся политический строй, а академия и церковь выжили, как бы их там не ломали. Потому что это истинный стержень государственности, единственно сумевший пройти через все катаклизмы ХХ века.

Представители науки – люди самостоятельных мнений. Споры, дискуссии, разность взглядов на проблемы – это их естественное состояние. И в первый раз за 26 лет участия в Общих собраниях Академии наук я увидел по серьезному вопросу такое единодушие.

Я бы оценил его так – Академия отстояла интересы государства.
Да, никто не отрицает необходимость разумных реформ. Но это должна быть продуманная, комплексная, охватывающая все сферы жизни Российской академии наук программа как научных изысканий, экспериментальной работы, экспедиционных исследований, так и социального, пенсионного и медицинского обеспечения, программа, в которой были бы учтены интересы академических институтов, перспективы молодых ученых, научный потенциал ветеранов. Вот это и будет государственный подход.