Адильгерей Магомедтагиров: «Запугать нас им не удастся»

10 августа 2006 года в Махачкале министр внутренних дел Дагестана Адильгерей Магомедтагиров впервые после совершенного на него покушения ответил на вопросы журналистов.

— Как вы себя сейчас чувствуете?
— Отлично.
— Расскажите, что вы почувствовали после первого взрыва.

— Никакого страха или даже просто мысли о том, что меня могут убить, не было. Первой моей мыслью было: колесо лопнуло. Потом водитель сказал мне: нас подорвали. Я быстро остановил машину и стал думать, как спасти ребят. Но начался обстрел из пулемета, прогремело еще три взрыва, и нам пришлось отъехать подальше.

Работали, по-моему, с трех точек, причем снайперов было двое: один был нацелен на нас, второй на машину охраны — он и достал ребят, когда их машина свалилась в воронку и они оказались зажаты в смятом кузове и засыпаны землей.

Потом люди, вышедшие из проезжавших по трассе машин, узнали меня, поняли, в чем дело, и вскоре подогнали «КамАЗы» с расположенного неподалеку карьера, поставили их буквой «Г», чтобы защитить нас от огня. Среди них были и те, кто знал меня, — наш бывший опер, друзья отца из поселка Талги, где я раньше жил, и совершенно незнакомые люди. Просить никого о помощи не пришлось, все всё поняли сразу, и даже врач появился непонятно откуда и стал оказывать помощь раненым.

Мне стали предлагать разные варианты, в том числе — уехать подальше от места боя, но я, конечно, никуда не уехал, мы просто отъехали чуть подальше, я дал команду перекрыть дорогу (за мной должны были ехать прокурор и работники следственной бригады), вызвать спецподразделения, и уже через 20—30 минут был наступательный огневой контакт.

Видимо, они хотели достать меня, но охрана перекрыла им путь, именно благодаря этим ребятам нам удалось выжить. Остальное сделал народ, который как будто специально был послан нам на помощь: разворачивали свои машины, чтобы обезопасить нас, вывозили раненых из-под огня (старик, отправившийся на своей машине к воронке, куда свалилась машина охраны, сам попал под обстрел). Я два-три раза попытался подняться на горку — за машинами не было связи, но люди старались прикрыть меня и снова оттаскивали за «КамАЗ». Меня это поразило. Милицию ведь особо не любят...

— Вы согласны с версией, что покушение на прокурора Битара Битарова в Буйнакске было использовано как приманка для вас?

— Не то что приманка... Просто две группы, действовавшие взаимосвязано, получили одновременно заказ и на него, и на меня. А по сценарию, конечно, это была приманка. Они прекрасно знали, что я выезжаю на любое происшествие. И буду выезжать! Запугать нас им не удастся. А их мы уничтожали и будем уничтожать. Это однозначно.

Наоборот, они нас этим еще больше настроили на решительную борьбу. Я убедился, что народ понимает тяжесть работы, которую мы сегодня ведем. Понимает, что одни правоохранительные органы порядок в республике не наведут, нужна помощь. А мы сделаем выводы, и будем работать более активно, более ответственно и достанем их, где бы они ни были, — не сегодня, так завтра.

— Изменится ли что-то в тактике правоохранительных органов по отношению к тем, кого надеялись привлечь обещанной амнистией?

— Конечно, это покушение планировалось и с таким прицелом, чтобы помешать этому процессу. Они ведь понимают, что их ряды редеют... Но мы не должны отступать от этой линии. Мы эту работу делали и должны продолжать.

— Какова сегодня, по вашим данным, численность боевиков, действующих в Дагестане? Кто ими руководит?

— Всех мы знаем. Мы конкретно знаем, какая группа где действует, кто эти группы возглавляет: и в Буйнакском районе, и в Карабудахкентском, и в Губдене, и в Унцукуле, и в Гимры, и в Махачкале. Каждого члена этих групп мы знаем.

Сейчас их человек 40—50, причем среди них есть много случайных людей, которые даже понятия не имеют о банде, в которую они попали. Именно их мы и стараемся вывести из лесов с помощью амнистии.

Главный среди бандитов — Раппани Халилов, буйнакское направление возглавляет Бамматхан Шейхов, в районе поселка Талги нас могли атаковать и его подручные, и люди из группы Абдулкадыра Муташева и Магомедали Вагабова, которые верховодят в Губдене и вообще в Карабудахкентском районе, махачкалинскую группу возглавляет Гаджи Меликов. Но все они связаны друг с другом. А Раппани появляется в наших лесах, но в основном пропадает в Чечне.

— А не случилось ли так, что кто-то просто решил свести с вами счеты, надеясь, что все спишут на Раппани Халилова?

— Все может быть. Это вторая версия, действительно, здесь нельзя исключать и политическую подоплеку.

— А как вы сами объясняете то, что не утихают слухи о вашей грядущей отставке? Недавно даже секретарю Совбеза Дагестана пришлось опровергать их на совещании в республиканском МВД...

— Да, кому-то эти разговоры на руку. Но я на них не обращаю внимания. Понятно, что есть силы, заинтересованные в моем уходе. Любой новый руководитель, придя к власти, начинает делать кадровые перестановки, укреплять слабые направления, ставить более подготовленных, компетентных людей. Это обычное дело.

Но люди, которые нас не любят, пользуясь моментом, запускают такие слухи: вот, мол, сменили прокурора, теперь и до министра очередь дойдет... Но есть же поговорка: собака лает, а караван идет. С другой стороны, мы не вечно будем сидеть на своих должностях, они ведь нам не по наследству от отцов достались. Сегодня я, завтра другой. Я пришел на это место — и должен быть готов покинуть его.

Кому-то наша работа не нравится. Конечно, недостатков у нас очень много, но и достижений немало, и результаты есть. Все мы когда-то уйдем, мы же не должны до могилы здесь сидеть.

Придут более энергичные, более подготовленные, более мужественные — уступим, нет вопросов! Но сегодня, когда и МВД России, и президент республики доверяют нам, мы должны работать — на благо народа, для сохранения стабильности в республике, обеспечения безопасности.