Операция на миллион

Ростовчанка выиграла судебное дело против врачей
Уже больше года жительница города Ростова-на-Дону ждет извинений от врачей, из-за действий которых ее статус замужней женщины сменился положением вдовы. 2 декабря судья Пролетарского районного суда вынес удовлетворительное решение по ее иску к муниципальному учреждению. Однако у врачей еще есть время на обжалование. Какое наказание может ждать нарушителей клятвы Гиппократа, кого «лечит» звонок в прокуратуру, а также какова цена морального вреда с летальным исходом, выяснял корреспондент «МК на Дону».

Незамеченные детали
Первые симптомы заболевания у Владимира Ширина появились в мае 2013 года. В МБУЗ «Городская больница № 6 города Ростова-на-Дону» ему был поставлен диагноз — хронический панкреатит. После окончания лечения больного выписали. Через какое-то время он снова почувствовал себя плохо, сделал УЗИ в Клинической больнице № 1 (водников) и снова обратился в больницу № 6.
30 июня ему удалили желчный пузырь. Но операция, как говорит вдова Владимира Наталья, не была доведена до логического завершения — остались камни в протоках, которые впоследствии необходимо было убрать. Две попытки удалить камни эндоскопическим путем результата не имели из-за проблем с желудком и двенадцатиперстной кишкой.
— Когда его выписали с дренажем, врач должен был решить вопрос о дальнейшем удалении камней, — рассказывает Наталья. — Муж периодически созванивался с лечащим врачом, чтобы определиться со временем операции, но врач не торопил его. В ноябре Володя сам обратился в диагностический центр и прошел обследование. Компьютерная томография наличия камней не показала, и мужу выдали заключение с рекомендацией хирурга диагностического центра убрать дренаж в плановом порядке. Именно с этой просьбой он в очередной раз обратился в больницу № 6. Однако его лечащий врач отказался выполнить рекомендации и снова направил Володю на эндоскопическое обследование. Я ждала его под кабинетом. Через какое-то время услышала душераздирающие крики… Как потом выяснилось, ему в очередной раз попытались провести операцию по удалению камней, только почему-то без наркоза и предварительной подготовки. И опять безрезультатно. Кроме того, врач допустил перфорацию двенадцатиперстной кишки и рассечение тонкой.

Фатальное равнодушие
На следующий день Владимиру делали операцию уже не по удалению камней, а по ушиванию разорванных отверстий. 7 часов Наталья ждала его под дверями операционной.
Трое суток он лежал в реанимации, затем его перевели в хирургическое отделение. На четвертый день ему удалили дренаж и разрешили поесть.
— С этого момента начались проблемы, но врача это нисколько не насторожило, — вспоминает Наталья. — Уже тогда, как следует из заключения независимой экспертизы, анализы крови свидетельствовали о наличии желудочного кровотечения, которое не было вовремя диагностировано. Послеоперационные повязки промокали, из живота сочилась жидкость, но медсестра сказала, что это рядовая картина. В 8 часов вечера мужу стало совсем плохо. На все мои просьбы осмотреть его и оказать хоть какую-то помощь дежурный врач сказал, что делать ничего не будет, потому что не видит в этом никакой необходимости, созвониться с лечащим врачом и вызвать специалистов из реанимации отказался. В 7 часов утра их все-таки пришлось вызвать, но было уже слишком поздно — около 10 констатировали биологическую смерть. Всю ночь муж просто медленно и мучительно умирал.

Начало логического конца
Наталья сразу заявила, что она не согласна на проведение экспертизы в больнице, и написала заявление в Следственный комитет. Однако не дождавшись реакции, в феврале обратилась в правозащитную организацию, с представителем которой она направилась в суд. Моральный и материальный вред, включая затраты на захоронение мужа и поминальные обряды, Наталья с экспертом оценили почти в миллион рублей.
Специалист по защите прав пациентов, взаимодействию с медицинскими организациями и страховыми компаниями, юрист юридической фирмы «Право 61» Алексей Пешков, который отстаивал в суде права пострадавшей, комментирует ситуацию так:
— В данном случае врачи больницы при проведении операции произвели пациенту перфорацию двенадцатиперстной кишки, а потом не смогли вовремя выявить массивную желудочную кровопотерю, не приняли мер по остановке кровотечения и восполнению кровопотери у пациента. Согласно заключению экспертов, летальный исход 59-летнего мужчины можно было предотвратить при своевременной диагностике желудочного кровотечения, адекватном и своевременном лечении множественных послеоперационных и стрессовых язв, — заключил Алексей Михайлович.

«Цена» потери
Экспертизу решили проводить в Санкт-Петербурге. Как констатирует Алексей Михайлович, на нашей территории назвать ее независимой сложно, так как бюро судебно-медицинской экспертизы (СМЭ) подчинено Министерству здравоохранения. Однако выбор места проведения экспертизы стороны ходатайства могут выбирать сами, грамотно аргументировав это судье.
Экспертиза обошлась Наталье в 82 тысячи рублей. Но эти деньги не были выброшены на ветер — заключение, которое предоставили специалисты Санкт-Петербурга, привело в итоге к частичному удовлетворению ее иска.
Как вообще можно оценить сумму морального и нравственного вреда, вопрос сложный, потому что в нашем законодательстве четко не сформулированы критерии для определения его размера. Моральный вред — это физические и нравственные страдания, и они определяются судом по внутреннему убеждению. А это тоже еще нужно доказать. Конечно, в данном случае потеря близкого человека, потеря главы семьи, кормильца, естественно, несет за собой физические и нравственные страдания.
— По России максимальный размер выплаты за подобный случай был 8 миллионов рублей, но это в городе федерального значения, — говорит Алексей Михайлович. — В моей практике максимальный выплаченный размер морального вреда составил 600 тысяч рублей.

Страховка от проигрыша
Еще в 2012 году Верховным судом был положен конец спорам, когда было определено, что по обязательному медицинскому страхованию любая услуга, проведенная в больнице, относится к обычной услуге, оказываемой потребителю. И, как следствие, если потребителю оказали ее некачественно, он вправе получить возмещение полученного ущерба.
Кстати, в последнее время, как говорят эксперты, люди, пострадавшие от тех или иных медицинских услуг, стали чаще отстаивать свои права в досудебном и судебном порядке. При уважительном и конструктивном диалоге во многих конфликтных случаях можно избежать доведения дела до суда. Даже если речь идет о смерти человека, в которой обвиняют врачей больницы.
— Мы, может быть, и не довели бы дело до суда, если бы руководство больницы наказало своих подчиненных так, как мы просили, а мы хотели, чтобы конкретных врачей уволили по статье, — подтвердила Наталья. — Но до настоящего времени никто из врачей, кроме заведующего хирургическим отделением, даже не извинился перед нами.
Самые распространенные иски — от тех, кто получил ущерб здоровью в хирургическом или акушерско-гинекологическом отделениях.

Репутация — дело тонкое
Естественно, врач или целый коллектив практически любой больницы будут стараться доказать свою невиновность. Однако некоторые их защитные действия могут стать козырем для истца в суде. Вдове Владимира, к примеру, до сих пор неясно, почему история болезни не была отправлена вместе с трупом в местное бюро СМЭ.
— По неизвестным нам причинам медицинскую карту моего мужа представители интересов больницы согласились передать только после двукратного запроса суда — через четыре месяца после его смерти, — жалуется Наталья.
Работа врачей в целом, а также талант отдельных докторов создают репутацию больнице. И вполне понятно, почему врачи защищают свое место работы. Однако платят за ошибки не сами доктора из своих карманов, а больница, которая, в свою очередь, потом может предъявить регрессный иск врачу.
— Страховые компании финансируют деятельность лечебных учреждений, — поясняет Алексей Пешков. — Так как за действия врачей отвечает юридическое лицо, то в данной ситуации исполнительный лист вместе с документами подается в Управление Федерального казначейства. Именно они занимаются удержанием этих денег, и при первом же поступлении на счет больницы деньги замораживаются и перечисляются на счет взыскателя средств.

«Лечебная» прокуратура
В территориальной программе обязательного медицинского страхования все оперативные вмешательства, по определению, бесплатны. Однако слово «операция» за последние годы вызывает у многих людей ассоциацию со словом «взятка». Существует мнение, что врач, предварительно не набивший себе карман бумажным «подношением» с грифом «надежда», не выполнит свой долг так, как следует. Страх за жизнь близкого человека делает родственников больного (или его самого) зависимыми от врача жертвами. Однако «жертва» должна помнить, что наказание за дачу взятки суровее наказания того, кто ее возьмет. Поэтому если человек сталкивается с вымогательством, ему необходимо обращаться в соответствующие органы.
— Есть одно распространенное заблуждение: что после обращения в прокуратуру или даже при упоминании о такой организации в присутствии врача-вымогателя он причинит вред здоровью, — комментирует Алексей Михайлович. — Поверьте моему опыту, обращаться с таким пациентом будут намного лучше, будь у него простой насморк или же смертельно опасное заболевание. Не надо ничего бояться, нужно отстаивать свои права, а звонок в прокуратуру «лечит» таких работников больницы моментально.
Также существует перечень жизненно важных лекарственных средств, у которых есть более дешевые аналоги. Однако некоторые врачи часто лукавят, назначая только один конкретный препарат. У человека должен быть выбор, поэтому каждый вправе требовать у врачей название аналогов.

Сутяжный синдром
Вообще, летальный исход пациента, конечно, еще не повод делать из каждого врача убийцу. Но в данном случае, пожалуй, только уровень нравственности пострадавшего определяет дальнейшие его действия. С каждым годом, как констатируют юристы, растет не только количество желающих получить компенсацию за реальный моральный вред. Сутяжники, любители легких денег, несостоявшиеся актеры, которые в суде могут доказать обратное... Для таких людей чужая истерика — в удовольствие, поход в суд — очередное развлечение, возможно сулящее «гонорар».
Кстати, для подобного рода людей в психиатрии имеется даже конкретный диагноз — кверулянтство, от латинского «жалующийся», — расстройство поведения у человека, у которого присутствует непреодолимая тяга к сутяжнической деятельности, выражающаяся в борьбе за свои ущемленные права (зачастую мнимые или преувеличенные). Именно для кверулянта характерны обращение во всевозможные инстанции и подача бесконечных исковых заявлений. Такой человек готов оспаривать любые принятые решения по искам. Как пишут различные источники по психиатрии, «кверулянтство наблюдается при параноических развитиях и паранойяльном варианте параноидной шизофрении».
Процент псевдострадальцев, чьи моральные и нравственные качества сомнительны, конечно, невелик, но все же от таких «любителей правды» карьера ни в чем не повинных врачей, вынужденных тратить время на судебные тяжбы вместо того, чтобы спасать жизни людей, может пойти под откос незаслуженно.
Как и в любой другой профессии, бывают специалисты от Бога или не дай Бог, есть профессионалы и непрофессионалы. Так или иначе, ошибок не совершает лишь тот, кто ничего не делает. Но за ошибки, которые приводят к смерти, все-таки придется платить. И репутация — в данном случае не самая высокая цена.