Чечня как будущее всей России

«В ночь с 22-го на 23 июня 2013 года возле селения Бамут были убиты 38 омоновцев, откомандированных из Воронежа», – неожиданно сообщает мне человек, близкий к спецслужбам, через день после описываемого события. Звучит как фантастика, и я сразу высказываю свои сомнения. «Один упорный командир из Воронежа пишет-пишет в интернете, а мы стираем», – поясняет собеседник».

«Поганая башня»

Проезжая по вечернему Грозному, я на ходу делаю фото, которое лучше всего иллюстрирует обстановку в современной Чечне: в многоквартирном доме мало окон, где горит свет. Вернее, их почти нет. Зато ярко освещен портрет ушедшего лидера Ахмата-хаджи Кадырова на фасаде.
Напрашивается аналогия с известной фотографией из Пхеньяна 2012 года «Портрет покойного лидера Северной Кореи Ким Ир Сена освещается прожектором».
Так же безжизненно вечером выглядят и небоскребы «Грозный-Сити».
Во время недавнего пожара в одной из высоток жертв не было. Да и как они могли быть, если небоскребы почти пустые?

«Когда я узнал, что горит поганая башня, я закупил попкорна, занял место, чтобы смотреть это в HD и наслаждался видом», – рассказывает студент в Грозном. Чтобы понять его отношение к пожару, нужно проникнуться реалиями Чечни. Квадратный метр жилой квартиры в высотке стоит 60 тысяч долларов. Немногие чеченцы могут себе это позволить. При этом высотки демонстрируют направо и налево в качестве выдающихся достижений на пути налаживания мирной жизни в Чечне.

В третьем по величине городе Чечни Аргуне планируется постройка высоток «Аргун-Сити» («Гудермес-Сити» уже построен). Они должны вырасти неподалеку от строящейся уже не первый год мечети, которую за необычный дизайн чеченцы прозвали «НЛО» или «летающая тарелка».

Ради «Аргун-Сити» будут сносить окрестные дома. Местные жители переживают за компенсации. Они боятся, что их будут выдавать только при условии «отката», достигающего 60 %.

Чемодан – вокзал – Германия

Чемоданные настроения в Чечне (не чуждые всей России, хотя и в меньшей степени) – печальная реальность. Не так давно целая улица в селе Бачи-Юрт Курчалоевского района Чечни, около трехсот человек, выехала в эмиграцию в Европу. За то, что не уследил, был снят с должности местный глава администрации. Сегодня в Чечне из уст в уста передаются обнадеживающие слухи о том, что «квоту» на прием 20 000 беженцев из Чечни выделила Германия.

Сегодня причины эмиграции скорее экономические: работы нет в селах, можно устроиться куда-то только в Грозном. «Даже чтобы устроиться санитаром в больницу, надо заплатить тысячу долларов. Работы мало, конкуренция за места», – сообщает мне местный житель. Условно местный, потому что из Чечни он уже уехал и теперь приезжает сюда только в отпуск.

Перевезти семью в Подмосковье собирается одна пожилая чеченка: «Дали мне квартиру как бывшей военной. Долго судиться пришлось, чтобы выделили площадь на семейных дочерей и сына. Там хоть школы, детские сады, больницы хорошие. О больницах в Чечне только болтают. Не хотели нас отпустить, теперь терпите».

Чечня и патриотизм

Справедливости ради надо отметить, что чеченцы-патриоты, гордящиеся достижениями современного руководства республики, тоже многочисленны. «Приезжайте на горнолыжный курорт Ведучи», – на полном серьезе агитируют меня случайные знакомые в Грозном. Я молча киваю. Сами агитаторы в Ведучи, наверняка, не были: туда же иначе как на военных «Уралах» не доехать.

А, как мне удалось убедиться собственными глазами в прошлый приезд в Чечню, на месте курорта Ведучи, показанного по НТВ, ничего нет. Для презентации вместо снега горы накрывались белой материей. Сегодня среди думающего местного населения распространилась версия, что оборудование для горнолыжного курорта будет «привезено после Олимпиады из Сочи».

«Потемкинские деревни» в селе Ведучи Итум-Калинского района, да еще в то время, когда снега там уже не было, понадобились, возможно, для того, чтобы выбить еще один кредит от государственного банка России – ВЭБа, пока первый осваивается, а второй «завис» на этапе одобрения. Во всяком случае, в этом предположении есть хоть какая-то логика.

Но во время визита в Грозный я и не пытаюсь разубедить официальных экскурсоводов, славящих достижения героя России, главы правительства Чеченской Республики Рамзана Ахматовича Кадырова (обязательно цитируется его полный титул). Одна из экскурсоводов между делом хвастается, что получила квартиру непосредственно от президента. «А сейчас мы пойдем на проспект Путина», – говорит гид. Это был единственный раз, когда я услышала это название. Ведь новые названия улиц в Чечне не прижились. Проспект Путина называют либо просто «проспект», либо «проспект Победы», а улицу Ахмата Кадырова – «улицей Ленина». В объявлениях о продаже квартир, расклеенных на столбах, указываются оба адреса.

Хиджабы против чухту

В Чечне всё больше распространяется исламский дресс-код для женщин. Последняя мода – шлепанцы поверх черных колготок из-под длинных черных одежд, а-ля ОАЭ или Иран, где голые щиколотки или чулки телесного цвета запрещены законом. И, конечно, хиджаб, состоящий из двух косынок, крепящихся к голове шпильками. «Посмотрите, как она себя разукрасила», – недовольно толкает меня под локоть пожилая чеченка, показывая на девушку в хиджабе.

На пожилой чеченке – только традиционная легкая традиционная косынка – чухту. «Раньше вообще девушек с коротким рукавом обливали краской. А потом вроде Путин повлиял на Кадырова, и этого не стало», – уверяет моя собеседница, представившаяся Зурой. Несколько случаев «расстрела» девушек в мини-юбках из пейнтбольных ружей действительно имели место. «Но сейчас каждый ходит как хочет. Косынка вам нужна, если только вы соберетесь к президенту. Собираетесь? Знаете, какой у нас президент?» – Зура хохочет. Она не решается развивать мысль и только в интонации позволяет себе насмешку.

«Человек приспосабливается ко всему» – абсолютно справедливая формулировка для Чечни. «Полреспублики выезжает во Владикавказ за водкой из-за сухого закона», – говорит местный преподаватель. Местный полицейский – оперуполномоченный хвастается, что недавно изъял килограмм «спайса» и теперь ему есть что покурить… «А чему вы удивляетесь? У нас полно и «Лирики», и баклосана – из Москвы везут», – настаивает он. Эти медикаменты-галлюциногены специальным указом Кадырова запрещены к продаже.

Справедливости ради нужно отметить, что отношение к исламу у чеченцев в основном уважительное. Никто не чокается рюмками с алкоголем под слова «Аллах Акбар» (так делают оппозиционеры в Иране «назло» режиму). Но и сухому закону, введенному Кадыровым, население сопротивляется как может.

«Вся республика держится на “Инстаграме”»

Полицейский, тот, что с килограммом спайса, в основном доволен работой и выражает недовольство только аккаунтом Рамзана Кадырова в «Инстаграме», ставшим «жалобной книгой» для чеченцев. «Уже и преступников не можем задерживать – они жалуются в «Инстаграм», что не так с ними обратились. Из нашего отдела из-за жалобы в «Инстаграм» уже троих уволили. Вся республика держится на «Инстаграме»! Глав районов обязали завести аккаунты», – говорит полицейский.

В этом, казалось бы, позитивном новшестве, пусть даже в условиях «ручного управления», в Чечне есть один минус: чеченцы уверены, что через полгода Кадыров забудет про «Инстаграм», как забывал раньше про другие свои инициативы по наведению порядка.

Аквапарк и заводы

Несмотря на обещания строить заводы, очевидно, что приоритеты руководства Чечни лежат в области строительства высоток и развлекательных центров. В Грозном на очереди – аквапарк.

Тем, что работа в Чечне есть, не могут похвастаться даже самые патриотично настроенные чеченцы. Патриоты лишь повторяют, что «президент обещал решить проблему безработицы», и советуют ждать исполнения обещаний. При этом днем в центре Грозного негде припарковаться – это гудящий мегаполис. «Дело в том, что сюда едут на работу со всей Чечни. В других местах работы нет. В Грозном официально триста тысяч жителей, но все едут сюда на работу», – настаивают мои собеседники среди местных жителей.

Можно ли заниматься малым бизнесом в Чечне? Бизнесмен и политолог Шамиль Бено объявил в Facebook краудфандинг на новый бизнес-проект – «наподобие комбината надомного труда» из советского прошлого, но «на иных принципах». Шамиль Бено фонтанирует идеями, осталось добиться их осуществления. Одну идею он уже пытался реализовать.

«Если новый бизнес понравится властям – отберут, не сомневайтесь», – говорят скептики. Так, гостиница «Грозный» (не путать с «Грозный-Сити») раньше эксплуатировалась на условиях аренды частным предпринимателем, но мэрия отсудила ее. С малым бизнесом в Чечне «та же история, что и в России», отмахивается от меня один местный житель. «Недавно закрылся один хороший магазин у моего дома. Хозяин сказал, что устал платить пожарным».

«Шайтаны», которых осталось совсем немного

Официально контртеррористической операции в Чечне нет уже четыре года. По печальному совпадению, скоро четырехлетняя годовщина смерти Натальи Эстемировой. Убийству Эстемировой предшествовало ее расследования в отношении бессудных казней и поджогов домов родственников боевиков в Чечне в условиях отмены КТО.

Сегодня КТО «де-факто» иногда вводится в отдельных районах Чечни. С убийством Натальи Эстемировой перекрыты каналы информации о том, что происходит в Чечне. Некоторые указания на то, что поджоги домов родственников ушедших в лес чеченцев повторялись и после, – есть. Но выяснять что-то достоверно в Чечне или, не дай бог, проводить собственное расследование, желающих больше не находится.

«Недавно, в ночь с 22-го на 23 июня, в Ачхой-Мартановском районе были расстреляны 38 омоновцев, откомандированных из Воронежа», – неожиданно сообщает мне человек, близкий к спецслужбам, через день после описываемого события. Звучит как фантастика, и я сразу высказываю свои сомнения. «Один упорный командир из Воронежа пишет-пишет в интернете, а мы стираем», – поясняет собеседник.

Вот в таком контексте в Грозном 24–25 июня прошел «Единый кавказский форум» – встреча правозащитников и представителей власти для дискуссии на тему «развитие гражданского общества и уровень обеспечения прав человека на Северном Кавказе».

Форум правозащитников в кадыровской Чечне: что это было?

5-й раунд «Единого кавказского форума» проходил в здании министерства финансов Чечни в Грозном, любезно предоставленном чеченским правительством. Происходящее выглядело абсурдным и объяснялось только чеченским контекстом. В частности, в одном из предыдущих раундов этого форума, инициаторами проведения которого выступили правозащитники, не брезговали участвовать представители правозащитного центра «Мемориал» Ингушетии. В Чечне же приглашенный «Мемориал» бойкотировал мероприятие, которое было согласовано с Рамзаном Кадыровым. Известный чеченский правозащитник Минкаил Эжиев присутствовал, но не произнес ни слова.

Какова цель форума? У организаторов, одним из которых является Хеда Саратова, правозащитница, бывшая подругой Натальи Эстемировой, вероятно, цель была благородная: договариваясь с властью, хоть как-то способствовать улучшению положения жителей Чечни. Ну а какова же цель поддержки этого форума Рамзаном Кадыровым? Попытка легитимации режима с помощью контролируемого «правозащитного» форума?

Ведущая форума Нелли Раджабова назвала тему прав человека «необычной для Чечни». Уполномоченный по правам человека Чечни Нурди Нухажиев зачитал приветственную телеграмму от Рамзана Кадырова. Он говорил о том, что конструктивная защита прав человека всячески приветствуется руководством республики, и только некие идеи, «подрывающие традиции», недопустимы. Нурди Нухажиев заявил о недостаточном финансировании чеченских правозащитников из федерального центра как одной из главных проблем.

Цель подобных выступлений – окончательно закатать в асфальт независимых правозащитников с помощью обеспечения этого финансирования. Эта стратегия, можно не сомневаться, будет уже осенью «обкатана» в Чечне.

Поскольку приглашенных Михаила Федотова и Владимира Лукина на форуме не оказалось, самым высокопоставленным спикером из Москвы оказался представитель Общественной палаты Максим Шевченко. Старательно ораторствуя, Максим Леонардович доложил о том, что он не может осуждать правозащитников, получающих гранты из-за рубежа: у них-де просто не было другого выхода, поскольку раньше государство недостаточно заботилось о правозащитниках. Однако это упущение будет исправлено: «Не пропустите момент, чтобы подать заявки на гранты: уже осенью политика государства изменится в правильном направлении». Кроме того, Максим Шевченко дал понять, что 8 июля в Чечне состоится некое новое важное правозащитное событие (уже с участием Михаила Федотова).

Затем Шевченко ловко перешел к проблемам Дагестана – убийствам журналистов Гаджимурата Камалова и Гаджи Абашилова. Говорил, что есть серьезные указания на то, что к убийству Камалова причастны силовые структуры Дагестана, но расследование не движется с места.

Присутствующим, озабоченным похожими проблемами в Чечне и, в частности, нераскрытым убийством Натальи Эстемировой, оставалось только размышлять про себя о «неконтролируемом подтексте» заявлений Шевченко. (А может быть, «неконтролируемый подтекст» и был целью контролируемого форума? В современной Чечне возможно и такое.)

Ощущение сюрреализма усилилось, когда слово взял делегат из Дагестана, известный местный правозащитник Магомед Шамилов: «О какой правозащите вы говорите, когда мы изгои! Правозащитники массово сбежали за бугор, и оттуда их зачастую лучше слышно». Шамилов, сорвавший непроизвольные овации и крики «молодец», закончил свое выступление так: «Разговаривать вообще не о чем, пока в стране нет выборов, а есть кто-то, кто водрузил сам себя уже на четвертый срок».

«Терек берет начало от Москвы-реки», – поделился мыслью один из идейных инициаторов форума, писатель из Северной Осетии Анатолий Сидалов.

Магомед Шамилов оказался единственным, упомянувшим в своей речи слово «Мемориал». Имени Натальи Эстемировой так и не прозвучало.

Уже после окончания форума я узнала, что друзья Натальи Эстемировой установили секретный знак ее памяти.

Источник: http://www.habar.org/?p=23785

Фото: http://fotocarnage.ru.com…