Бывали времена, когда благодаря этой женщине Ростову завидовал весь Советский Союз

25 июля исполнилось бы 85 лет Антонине Ивановне Татаровой.

В 70- 80 годы прошлого века это имя столько значило для ростовских сладкоежек, что  не вспомнить его  никак нельзя. История такая.  Кто помнит, тот знает, что в то время особых гастрономических и кондитерских изысков в донской столице не было.  Разве что в кафе «Дружба» на  улице Энгельса, нынешней Садовой, можно было полакомиться слоеными пирожками с мясом. Студенты РГУ этими пирожками отмечали сдачу экзаменов. Что же касается тортов, то на всех праздничных столах у ростовчан стояли одинаковые бисквитные, пропитанные сиропом, с блеклыми  маслянистыми розочками. Особой удачей было привезти из Киева  «Киевский» или из Москвы – «Прагу». Своего фирменного ростовского не было. Слух о том, что в Ростове появилась бригада кондитеров, творящая настоящие чудеса,  быстро облетел город, а многочисленные очереди в « Золотой колос» этот слух подтвердили. Правда,  так официально не выражались - бригада кондитеров,- а говорили проще – Татарова, торты Татаровой, по имени бригадира. Эта фамилия в Ростове стала известнее, чем первого секретаря горкома партии.

Вкусно это было необыкновенно. Представьте:  один корж слоеный, другой – песочный, а третий – бисквитный. Крем настоящий, из взбитых сливок. По тем временам настоящее чудо. И это только один – «Янтарь». А еще «Ростов вечерний», «Яблочко», «Лесная быль», «Ореховая ветка», «Колос», «Весна», «Дружба», «Донской сувенир», «Вечерний», «Детский хоровод». Теперь уже  наряду с вялеными лещами из Ростова повезли торты.

Ростову несказанно  повезло. В городе работал, что называется кондитерский виртуоз. Рассказывали, что она специально ездила в Ленинград, чтобы  срисовывать узоры с решеток Летнего сада:  использовала  эту красоту для украшения тортов.

Мы, журналисты,  с Татаровой работать любили, особенно фотокоры. Статная, высокая, прическа волосок к волоску по тогдашней моде. И хорошо говорила, с душой и без лишнего пафоса. Вспоминала, как в феврале 1943 года сразу после освобождения от фашистов кормила красноармейца пышками, состряпанными  ее мамой из картофельной кожуры, и, словно оправдываясь,  сказала: «Это из картошки». - «Ничего, вот разобьем немцев и будем печь большие хлебы из белой пшеницы», - ответил солдат. Так на всю жизнь и запомнила.

А в середине 80-ых вдруг все исчезло. Ни Антонины Ивановны, ни ее замечательных тортов. Отсутствие кулинарных шедевров тогда было понятно:  магазинные полки пусты, за самым элементарным очереди.  Но что с Татаровой? Стала искать.  Герой Социалистического труда, знаменитый бригадир, участница Всемирного Конгресса женщин мира, - просто так исчезнуть  не могла. Позвонила  на домашний.  Она сняла трубку. Столько раз брала у нее интервью, душевно общались, а тут  Антонина Ивановна  холодно оборвала разговор. Только потом я узнала, что после инсульта она стала инвалидом. Разговаривала, но с трудом.

Через несколько лет вместе с режиссером Людмилой Скворцовой,  снимая  серию интервью с Героями уже несуществующего Советского Союза,    сделала  еще  одну попытку связаться с Антониной Ивановной. Созвонились. Приехали домой. Но когда Татарова открыла нам  дверь, я поняла,  насколько неуместны были все наши попытки общения. Перед нами стояла глубоко больная женщина. Она сказала всего несколько горьких фраз о том, что забыта всеми и ни с кем не хочет общаться. Помощи не от кого не примет. И больше мы никогда не виделись.

Накануне мы ездили в Зерноградский район  тоже к Герою Социалистического труда, председателю самого знаменитого донского колхоза имени Ленина Борису Алексеевичу Зинченко. Он тоже был болен, уже не вставал с постели. Но обязательно хотел, чтобы мы сняли то, что осталось от его знаменитого  комплекса КРС.  И мы сняли. Комплекса как такового уже не было. Только остовы бывших  коровников. Как будто после бомбежки. Ветер, завывая,  трепал остатки кровли. Зрелище жуткое.

О причине инсульта Татаровой, еще не старой тогда женщины, нам так никто и не сказал.  А про Зинченко и спрашивать не надо было. И так все  было ясно.  Антонина Ивановна  на четыре года пережила Бориса Алексеевича. Она похоронена на Аллее славы Северного кладбища.

Место приметное, но за могилой, похоже, никто не ухаживает.